Московская Русь и страны ислама в период завоевания Поволжья и Сибири
21 сентября 2012 года http://zvezdapovolzhya.ru/obshestvo/moskovskaya-rus-i-strany-islama-v-period-zavoevaniya-povolzhya-i-sibiri-21-09-2012.html
На развалинах Золотой Орды кроме татарских государств возникло и Московское царство. Долгое время взаимоотношения между этими государствами не определялись религиозным фактором. Так, около 1480 года против Москвы сложилась коалиция Польско-Литовского государства, тевтонского Ордена и Большой Орды. В свою очередь, Московское правительство заключило союз с Крымским и Казанским ханствами, и в конечном итоге они разгромили противников, и Большая Орда перестала существовать. Об отсутствии религиозной розни между русскими и татарами того времени пишет известный американский историк Эдвард Кинан: «Дипломаты не просто игнорировали культурные и религиозные различия, но открыто признавали их и принимали решения в соответствии с ними. Каждая сторона определенно уважала религиозную культуру другой...» Договора обычно оформлялись религиозными клятвами, которые приносились «каждый по своей вере», как пишут русские летописи, – московиты на кресте, а татары – на Коране, экземпляр которого хранился в Московском Кремле специально для этих целей.
По мере усиления Московского государства мессианские и имперские традиции Византии как оплота христианского мира и непримиримой борьбы с «басурманами» стали играть все большую роль в идеологии Руси-России. Появились новые мифологемы («Москва – третий Рим») и идея избранничества «Святой Руси». Особенно они усилились по мере нарастания противоречий с Казанью и стремления дворянской верхушки завоевать Поволжье, приобретя новые земли и новых крестьян.
Наглядно это проявилось в идеологической подготовке к завоеванию Казани, которое мыслилось не иначе как «крестовый поход» против «неверных басурман»... Но об этом я уже подробно писал в первой книге. Отмечу слова В.И. Зоркальцева, что «попытки насильственного крещения части казанских татар при Иване IV» являлись следствием религиозного радикализма, хотя «раньше татаро-монголы толерантно относились к православию» (Зоркальцев В.И. Духовное единение. Москва, 2003.)...
По мере усиления Московского государства мессианские и имперские традиции Византии как оплота христианского мира и непримиримой борьбы с «басурманами» стали играть все большую роль в идеологии Руси-России. Появились новые мифологемы («Москва – третий Рим») и идея избранничества «Святой Руси». Особенно они усилились по мере нарастания противоречий с Казанью и стремления дворянской верхушки завоевать Поволжье, приобретя новые земли и новых крестьян.
Наглядно это проявилось в идеологической подготовке к завоеванию Казани, которое мыслилось не иначе как «крестовый поход» против «неверных басурман»... Но об этом я уже подробно писал в первой книге. Отмечу слова В.И. Зоркальцева, что «попытки насильственного крещения части казанских татар при Иване IV» являлись следствием религиозного радикализма, хотя «раньше татаро-монголы толерантно относились к православию» (Зоркальцев В.И. Духовное единение. Москва, 2003.)...
Ислам в России в XVII – XVIII веках
После завоевания края местная русская администрация сразу начала активную политику по освоению региона. Окончательной целью она имела полную христианизацию и русификацию тюркского (мусульмане) и финно-угорского (язычники) населения. Эта деятельность велась в двух основных направлениях: идеологическом и экономическом. Так, по указу 1683 года некрещеные татары-землевладельцы утрачивали поместные права, а по указу 1713 года администрациям Казанской и Азовской губерний предписывалось изъять из поместий «иноверцев», которые не пожелают креститься, всех православных крестьян. В реальности это вылилось в конфискацию всех земель и имущества некрещеных помещиков. Результатом явилось уничтожение к началу XVIII века практически всей татарской аристократии, которая была кровно заинтересована в сохранении идей татарской государственности. В таких условиях единственно возможным способом удержания татарского духовно-идеологического единства стало усиление роли ислама в их среде. Царское правительство увидело в этом сильную угрозу власти, и в первой половине XVIII века русской администрацией было развернуто беспрецедентное наступление на верующих в ислам. Особенно беспощадным оно стало после образования Новокрещенской конторы и резкого усиления давления на мусульман во время правления в Казанской епархии печально известного архиепископа Луки Канашевича. Представители этой конторы ездили по татарским аулам (а из городов к тому времени татар уже прогнали), избивали и мучили людей, требуя принять православное крещение. Они оскверняли мусульманские кладбища, разбивали надгробия и разрушали мечети. Буквально за 2 месяца в Казанском уезде из существовавших 536 мечетей было разрушено 418, в Симбирской губернии – 98 из 130, в Астраханской – 29 из 40!!!
Такие действия русских властей и духовенства поставили веру в Аллаха и его пророка Мухаммада фактически вне закона, приравняв ислам к государственному преступлению. Одновременное усиление феодального гнета со стороны русских помещиков переполнило чашу терпения татар – массовый характер приобрело их бегство в Приуралье и Сибирь, в Восточный Туркестан (Западный Китай), активное участие в мятежах и бунтах 1705 – 1711, 1717, 1735 – 1740 годов. Даже служилые татары, ранее всегда лояльные русскому правительству, в 1755 году вынуждены были начать восстание. Руководитель этого восстания Батырша в знаменитом письме к императрице Елизавете Петровне так описывал причины «брожения» среди мусульман: «Архиереи русской церкви, попы и прочие наших братьев по вере, правоверных мусульман, живущих в Казанской, Оренбургской и Тобольской губерниях, переводят из веры ислама в русскую веру путем угроз, хитрости, запугивания и как только можно путем принуждения...» Одновременно он предупреждал власти о возможных последствиях такой политики: «...В конце концов есть предел для таких злодеяний... Мусульмане находятся во власти и под давлением вышеупомянутых, недавно возникших, гнусных безнравственных дел. Мы недовольны этими делами, и эти дела недостойны, чтобы быть ими довольными». Но это серьезное предупреждение о недовольстве угнетенных мусульман было проигнорировано правителями империи...
Рост недовольства мусульман страны очень явно проявился во время заседаний созванной по указу императрицы Екатерины II Уложенной комиссии 1767 – 1769 годов, во время работы которой депутаты-татары из различных губерний выдвинули демократические требования с призывом к религиозной толерантности: прекратить насильственное крещение, обуздать царских чиновников, оскорбляющих конфессиональные чувства татар, выдавать мусульманам паспорта для выезда за границу по торговым делам и делам веры и т.д.
Активизация политики насильственной христианизации и русификации татар России подтолкнула их к внутренней консолидации и осознанию своего религиозного единства. Именно эту «крепость веры» не смогли взять ни христианские миссионеры, ни царские власти. По довольно точному замечанию историка-эмигранта Т. Давлетшина, «сохранение татарского народа под властью российского царизма в течение многих веков, сохранение своей самобытной культуры и даже значительное развитие ее в последний период царизма можно объяснить лишь безграничной преданностью татар, являющихся с булгарских времен мусульманами, принципам ислама, сознанием своей принадлежности к великому исламскому миру и неискоренимой тягой к просвещению».
Такие действия русских властей и духовенства поставили веру в Аллаха и его пророка Мухаммада фактически вне закона, приравняв ислам к государственному преступлению. Одновременное усиление феодального гнета со стороны русских помещиков переполнило чашу терпения татар – массовый характер приобрело их бегство в Приуралье и Сибирь, в Восточный Туркестан (Западный Китай), активное участие в мятежах и бунтах 1705 – 1711, 1717, 1735 – 1740 годов. Даже служилые татары, ранее всегда лояльные русскому правительству, в 1755 году вынуждены были начать восстание. Руководитель этого восстания Батырша в знаменитом письме к императрице Елизавете Петровне так описывал причины «брожения» среди мусульман: «Архиереи русской церкви, попы и прочие наших братьев по вере, правоверных мусульман, живущих в Казанской, Оренбургской и Тобольской губерниях, переводят из веры ислама в русскую веру путем угроз, хитрости, запугивания и как только можно путем принуждения...» Одновременно он предупреждал власти о возможных последствиях такой политики: «...В конце концов есть предел для таких злодеяний... Мусульмане находятся во власти и под давлением вышеупомянутых, недавно возникших, гнусных безнравственных дел. Мы недовольны этими делами, и эти дела недостойны, чтобы быть ими довольными». Но это серьезное предупреждение о недовольстве угнетенных мусульман было проигнорировано правителями империи...
Рост недовольства мусульман страны очень явно проявился во время заседаний созванной по указу императрицы Екатерины II Уложенной комиссии 1767 – 1769 годов, во время работы которой депутаты-татары из различных губерний выдвинули демократические требования с призывом к религиозной толерантности: прекратить насильственное крещение, обуздать царских чиновников, оскорбляющих конфессиональные чувства татар, выдавать мусульманам паспорта для выезда за границу по торговым делам и делам веры и т.д.
Активизация политики насильственной христианизации и русификации татар России подтолкнула их к внутренней консолидации и осознанию своего религиозного единства. Именно эту «крепость веры» не смогли взять ни христианские миссионеры, ни царские власти. По довольно точному замечанию историка-эмигранта Т. Давлетшина, «сохранение татарского народа под властью российского царизма в течение многих веков, сохранение своей самобытной культуры и даже значительное развитие ее в последний период царизма можно объяснить лишь безграничной преданностью татар, являющихся с булгарских времен мусульманами, принципам ислама, сознанием своей принадлежности к великому исламскому миру и неискоренимой тягой к просвещению».
Антитатарская деятельность Луки Канашевича
Архиерей Казанской епархии Лука Канашевич в татарской народной памяти известен как «Аксак Каратун» – «Хромой Черноризец». Как пишет известный казанский ученый, доктор наук Файзулхак Ислаев, он был инициатором почти всех мероприятий по насильственному крещению татар-мусульман, поэтому наиболее трагичные страницы истории борьбы татарского народа за исламскую религию самым тесным образом связаны с его именем.
Лука Канашевич родился на Украине, образование получил в Киевской духовной академии, которая была тогда лучшим духовным учебным заведением Российской империи. Был пострижен в Киево-Софийском монастыре в монахи, позднее его определили учителем начальных классов Московской духовной академии, откуда его направляют во вновь открытый в Санкт-Петербурге кадетский корпус старшим иеромонахом. Через несколько лет он стал архимандритом Московского Симионова монастыря, в январе 1738 года – епископом Устюжской епархии. 9 марта того же года появился указ о его переводе в Казань, чтобы возглавить местную епархию. Сюда он прибыл в июле 1738 года и в течение 17 лет возглавлял Казанскую епархию, ежедневно занимаясь крещением тюркских и финно-угорских народов Поволжья.
Особенно много усилий Лука Канашевич приложил для полного утверждения православия в городе Казани. В этих целях он искусно использовал беду – сильный пожар 3 мая 1749 года. Лука Канашевич рассматривал этот пожар как Божье предзнаменование для полного уничтожения Татарской слободы Казани и окончательного изгнания татар из их бывшей столицы.
Пожар, начавшийся в весеннюю сухую ветреную пору в Татарской слободе, за короткий срок распространился и охватил почти весь город. От пожара пострадали прежде всего Старая татарская слобода, а также значительное число православных храмов; только в Кремле сгорели соборная церковь, архиерейский дом, Спасский и Троицкий монастыри, Вознесенская церковь, губернаторский дом, губернская канцелярия с архивом и другие постройки. В результате пожара многие жители города остались без крова. Используя это страшное стихийное бедствие, Лука Канашевич выступил с инициативой выселения всех татар из Старой слободы и поселения вместо них там русских. По мнению казанского епископа, многие русские жители города, в том числе и священнослужители, в результате пожара «скитаются без пристанища, переходя по разным местам, не имея себе крова». Возможное место для расселения русских – Арское поле – он забраковал, так как это поле тогда использовалось жителями для выпаса скота, к тому же там не было воды, а было множество оврагов, непригодных для поселения. По его мнению, наиболее удобным местом для размещения русского населения являлась Татарская слобода, оказавшаяся свободной после пожара. Тем более что живущие здесь татары были записаны в подушный оклад в Казанском и Свияжском уездах, многие имели там земли по грамотам и вотчины, имели дворы и разные строения – то есть делается вполне открытый намек на то, что бывшим хозяевам сгоревших домов в Татарской слободе более не следует восстанавливать свои дома, а нужно перебираться в уезды, освободив место для русских. По логике главного миссионера выходило, что татар из Татарской слободы надо немедленно убрать, и поэтому он просил сенат, чтобы «оных татар, яко христаненавистных недоброхотов, для происходимых от них христианскому благочестию соблазнов, от общежительства с православными христианы удалить и на том месте, где оные прежде жили, строиться им не допускать», а поселить здесь священнослужителей, православных и новокрещеных; здесь же он просил выделить и места для монастырских подворий Раифской и Седьмиозерской пустынь, девичьего монастыря, а также для других церквей и кладбища.
Реализация предложений Луки Канашевича должна была привести к переселению из пригорода Казани 852 служилых татарина, 25 дворовых татар, 14 башкир и калмыков, всего 891 человек, из которых крещеных было всего 10 башкир и 3 калмыков. Фактически это означало выселение почти 1780 мусульман, так как здесь принято во внимание только мужское население.
17 мая, по прошествии всего полумесяца с того злополучного пожара в центре Татарской слободы, Лука Канашевич, по примеру Ивана Грозного, водрузил «крест с водосвятием» на месте предполагаемого строительства православный церкви. 8 ноября на этом месте Лука Канашевич заложил церковь пророков Захария и Елизаветы.
Однако сенат поддержал не все предложения казанского архиерея и своим решением от 22 сентября велел: священнослужителям и прочим обывателям Казани строить на прежних погорелых местах церкви и прочие строения; крещеным отвести места поближе к русским слободам, чтобы они не оставались среди татар-мусульман; татарам-мусульманам разрешил селиться на своих прежних местах; даже разрешил строить две мечети «в отдаленности от русских и новокрещенских жилищ».
С таким мнением сената Лука Канашевич не согласился и 12 ноября написал туда новое донесение, в котором снова пытался обосновать необходимость выселения татар из Казани. Он считал, что пожар – это «божие очищение», «а от татар в Казани происходит одно только плутовство и убийство».
Лука Канашевич понимал, кто является «хозяином» Казани в сложившихся обстоятельствах, и при каждом удобном случае старался повлиять на настроение татар-мусульман, не очень-то желавших оставить свой родной город. Лука Канашевич при основании и освящении церкви в Татарской слободе организовал крестный ход с крестами, иконами и хоругвями, со звоном всех оставшихся церквей.
Создание невыносимых условий в Татарской слободе вынудили казанских мулл Махамеда-Амина Ермакова и Исмаила Келеева от имени слободских татар просить, чтобы им взамен построенных на их землях церкви, русского кладбища и домов для священнослужителей выделили монастырские земли вблизи Казани.
Эта инициатива самих татар, вынужденная в тех конкретных условиях, позволяла реализовать планы Луки Канашевича. Без особой волокиты татарам были предложены земли вблизи села Плетени, но татары от этого предложения отказались, так как в селе жили русские, и там была православная церковь, а по закону татары здесь не могли строить мечети. Несколько позже татары дали согласие на поселение в деревне Поповка, расположенной недалеко от Плетеней. Живущих в этой деревне 10 дворов русских решили переселить в другие деревни. Срок переселения был определен с осени 1750 года по август 1751 года.
Казанская губернская канцелярия 29 октября 1751 года предписала не выселять татар из Татарской слободы, так как все русские и новокрещеные в слободе уже были наделены землей. Пользуясь этим решением, татары в слободе начали строить мечеть, однако она была разрушена по представлению того же Луки Канашевича.
Борьба татар за возможность оставаться в Татарской слободе на этом не завершилась. В 1760 году в Татарской слободе оставалось еще 130 татарских дворов. Сенат указом от 22 августа 1761 года решил выселить всех татар в Поповку. Татары продолжали жаловаться властям, что миссионеры «поломали избы, дворы до основания у оставшихся в слободе татар Дямина и Купушева; загорожено 23 двора, поломаны их строения, а на их месте построена новокрещенская школа и контора».
Жалобы на насильственное крещение православными миссионерами продолжались почти постоянно. Ярким примером изуверских методов «добровольного крещения», связанных непосредственно с именем Луки Канашевича, может служить случай, произошедший с группой татар. Казанский епископ в свой архиерейский дом «взял» казанских слободских татар: сотника Бихмета Кутлина, служилых мурз Бакира Ислямова, ясачных татар Арслана Асанова, Мансура Ангильдина, Нурмаметя Тойметева, которых «мучил», заставляя принять христианскую веру: накладывал на шею цепь с большим стулом, в таком положении колесом заставлял таскать воду из колодца, толочь в ступе камень, мять глину и сеять муку; эконом архиерейского дома и другие служители били их палками, некоторым сжимали ноги раскаленными щипцами, и они из-за таких мучений приходили в беспамятство и безумие, во время которых и крестили их всех.
Все эти татары прибыли в Санкт-Петербург и просили защиты у сената и синода. Но напрасны были надежды татар на свою защиту от насилия миссионеров. Лука Канашевич объяснил, что Кутлин, Ислямов, Асанов, Ангильдин содержались в архиерейском доме по доносам на них новокрещеных «в совращении их в магометанство и хулении христианской веры». Стандартное объяснение епископа на вполне стандартную для того времени ситуацию. К тому же Казанский архиерей объяснил, что все татары якобы приняли крещение добровольно.
После получения таких «убедительных» разъяснений Луки на этих татарских ходоков начались гонения уже в столице. Они были обвинены в незаконном пребывании в Санкт-Петербурге. После долгих мытарств все они были возвращены в Казань, где все эти татары снова «добровольно» приняли святое крещение.
У татар сохранились легенды о Луке Канашевиче. Вот одна из них: «Много лет тому назад, когда в Казани мечетей не было, и русский царь не велел строить их, и мусульмане молились в домах. В это время в Казани был один архиерей. Он хотел всех татар сделать русскими. На многих татар надел он черные русские чапаны и штаны; крестил многих мусульман. Все татары жаловались министрам, что архиерей без ведома хотел сделать татар русскими. Министры осердились на архиерея и сослали его в Сибирь».
По другой версии, Лука Канашевич был из Казани сослан в наказание в Свияжский монастырь, где многие из мусульман видели его в ужасном положении. Якобы в изорванной одежде он ходил по монастырскому двору, и мусульмане заметили, что голова у него была обращена лицом назад, затылком вперед.
В народной памяти миссионерская деятельность Луки Канашевича получила такое своеобразное отражение, довольно точно символизирующее «цивилизаторскую роль» русской православной церкви в отношении иноверческих народов империи. А наказание Луки Канашевича было уже чистой фантазией, так как он 9 октября 1755 года был переведен в Белгородскую епархию, где и умер 1 января 1758 года.
Лука Канашевич родился на Украине, образование получил в Киевской духовной академии, которая была тогда лучшим духовным учебным заведением Российской империи. Был пострижен в Киево-Софийском монастыре в монахи, позднее его определили учителем начальных классов Московской духовной академии, откуда его направляют во вновь открытый в Санкт-Петербурге кадетский корпус старшим иеромонахом. Через несколько лет он стал архимандритом Московского Симионова монастыря, в январе 1738 года – епископом Устюжской епархии. 9 марта того же года появился указ о его переводе в Казань, чтобы возглавить местную епархию. Сюда он прибыл в июле 1738 года и в течение 17 лет возглавлял Казанскую епархию, ежедневно занимаясь крещением тюркских и финно-угорских народов Поволжья.
Особенно много усилий Лука Канашевич приложил для полного утверждения православия в городе Казани. В этих целях он искусно использовал беду – сильный пожар 3 мая 1749 года. Лука Канашевич рассматривал этот пожар как Божье предзнаменование для полного уничтожения Татарской слободы Казани и окончательного изгнания татар из их бывшей столицы.
Пожар, начавшийся в весеннюю сухую ветреную пору в Татарской слободе, за короткий срок распространился и охватил почти весь город. От пожара пострадали прежде всего Старая татарская слобода, а также значительное число православных храмов; только в Кремле сгорели соборная церковь, архиерейский дом, Спасский и Троицкий монастыри, Вознесенская церковь, губернаторский дом, губернская канцелярия с архивом и другие постройки. В результате пожара многие жители города остались без крова. Используя это страшное стихийное бедствие, Лука Канашевич выступил с инициативой выселения всех татар из Старой слободы и поселения вместо них там русских. По мнению казанского епископа, многие русские жители города, в том числе и священнослужители, в результате пожара «скитаются без пристанища, переходя по разным местам, не имея себе крова». Возможное место для расселения русских – Арское поле – он забраковал, так как это поле тогда использовалось жителями для выпаса скота, к тому же там не было воды, а было множество оврагов, непригодных для поселения. По его мнению, наиболее удобным местом для размещения русского населения являлась Татарская слобода, оказавшаяся свободной после пожара. Тем более что живущие здесь татары были записаны в подушный оклад в Казанском и Свияжском уездах, многие имели там земли по грамотам и вотчины, имели дворы и разные строения – то есть делается вполне открытый намек на то, что бывшим хозяевам сгоревших домов в Татарской слободе более не следует восстанавливать свои дома, а нужно перебираться в уезды, освободив место для русских. По логике главного миссионера выходило, что татар из Татарской слободы надо немедленно убрать, и поэтому он просил сенат, чтобы «оных татар, яко христаненавистных недоброхотов, для происходимых от них христианскому благочестию соблазнов, от общежительства с православными христианы удалить и на том месте, где оные прежде жили, строиться им не допускать», а поселить здесь священнослужителей, православных и новокрещеных; здесь же он просил выделить и места для монастырских подворий Раифской и Седьмиозерской пустынь, девичьего монастыря, а также для других церквей и кладбища.
Реализация предложений Луки Канашевича должна была привести к переселению из пригорода Казани 852 служилых татарина, 25 дворовых татар, 14 башкир и калмыков, всего 891 человек, из которых крещеных было всего 10 башкир и 3 калмыков. Фактически это означало выселение почти 1780 мусульман, так как здесь принято во внимание только мужское население.
17 мая, по прошествии всего полумесяца с того злополучного пожара в центре Татарской слободы, Лука Канашевич, по примеру Ивана Грозного, водрузил «крест с водосвятием» на месте предполагаемого строительства православный церкви. 8 ноября на этом месте Лука Канашевич заложил церковь пророков Захария и Елизаветы.
Однако сенат поддержал не все предложения казанского архиерея и своим решением от 22 сентября велел: священнослужителям и прочим обывателям Казани строить на прежних погорелых местах церкви и прочие строения; крещеным отвести места поближе к русским слободам, чтобы они не оставались среди татар-мусульман; татарам-мусульманам разрешил селиться на своих прежних местах; даже разрешил строить две мечети «в отдаленности от русских и новокрещенских жилищ».
С таким мнением сената Лука Канашевич не согласился и 12 ноября написал туда новое донесение, в котором снова пытался обосновать необходимость выселения татар из Казани. Он считал, что пожар – это «божие очищение», «а от татар в Казани происходит одно только плутовство и убийство».
Лука Канашевич понимал, кто является «хозяином» Казани в сложившихся обстоятельствах, и при каждом удобном случае старался повлиять на настроение татар-мусульман, не очень-то желавших оставить свой родной город. Лука Канашевич при основании и освящении церкви в Татарской слободе организовал крестный ход с крестами, иконами и хоругвями, со звоном всех оставшихся церквей.
Создание невыносимых условий в Татарской слободе вынудили казанских мулл Махамеда-Амина Ермакова и Исмаила Келеева от имени слободских татар просить, чтобы им взамен построенных на их землях церкви, русского кладбища и домов для священнослужителей выделили монастырские земли вблизи Казани.
Эта инициатива самих татар, вынужденная в тех конкретных условиях, позволяла реализовать планы Луки Канашевича. Без особой волокиты татарам были предложены земли вблизи села Плетени, но татары от этого предложения отказались, так как в селе жили русские, и там была православная церковь, а по закону татары здесь не могли строить мечети. Несколько позже татары дали согласие на поселение в деревне Поповка, расположенной недалеко от Плетеней. Живущих в этой деревне 10 дворов русских решили переселить в другие деревни. Срок переселения был определен с осени 1750 года по август 1751 года.
Казанская губернская канцелярия 29 октября 1751 года предписала не выселять татар из Татарской слободы, так как все русские и новокрещеные в слободе уже были наделены землей. Пользуясь этим решением, татары в слободе начали строить мечеть, однако она была разрушена по представлению того же Луки Канашевича.
Борьба татар за возможность оставаться в Татарской слободе на этом не завершилась. В 1760 году в Татарской слободе оставалось еще 130 татарских дворов. Сенат указом от 22 августа 1761 года решил выселить всех татар в Поповку. Татары продолжали жаловаться властям, что миссионеры «поломали избы, дворы до основания у оставшихся в слободе татар Дямина и Купушева; загорожено 23 двора, поломаны их строения, а на их месте построена новокрещенская школа и контора».
Жалобы на насильственное крещение православными миссионерами продолжались почти постоянно. Ярким примером изуверских методов «добровольного крещения», связанных непосредственно с именем Луки Канашевича, может служить случай, произошедший с группой татар. Казанский епископ в свой архиерейский дом «взял» казанских слободских татар: сотника Бихмета Кутлина, служилых мурз Бакира Ислямова, ясачных татар Арслана Асанова, Мансура Ангильдина, Нурмаметя Тойметева, которых «мучил», заставляя принять христианскую веру: накладывал на шею цепь с большим стулом, в таком положении колесом заставлял таскать воду из колодца, толочь в ступе камень, мять глину и сеять муку; эконом архиерейского дома и другие служители били их палками, некоторым сжимали ноги раскаленными щипцами, и они из-за таких мучений приходили в беспамятство и безумие, во время которых и крестили их всех.
Все эти татары прибыли в Санкт-Петербург и просили защиты у сената и синода. Но напрасны были надежды татар на свою защиту от насилия миссионеров. Лука Канашевич объяснил, что Кутлин, Ислямов, Асанов, Ангильдин содержались в архиерейском доме по доносам на них новокрещеных «в совращении их в магометанство и хулении христианской веры». Стандартное объяснение епископа на вполне стандартную для того времени ситуацию. К тому же Казанский архиерей объяснил, что все татары якобы приняли крещение добровольно.
После получения таких «убедительных» разъяснений Луки на этих татарских ходоков начались гонения уже в столице. Они были обвинены в незаконном пребывании в Санкт-Петербурге. После долгих мытарств все они были возвращены в Казань, где все эти татары снова «добровольно» приняли святое крещение.
У татар сохранились легенды о Луке Канашевиче. Вот одна из них: «Много лет тому назад, когда в Казани мечетей не было, и русский царь не велел строить их, и мусульмане молились в домах. В это время в Казани был один архиерей. Он хотел всех татар сделать русскими. На многих татар надел он черные русские чапаны и штаны; крестил многих мусульман. Все татары жаловались министрам, что архиерей без ведома хотел сделать татар русскими. Министры осердились на архиерея и сослали его в Сибирь».
По другой версии, Лука Канашевич был из Казани сослан в наказание в Свияжский монастырь, где многие из мусульман видели его в ужасном положении. Якобы в изорванной одежде он ходил по монастырскому двору, и мусульмане заметили, что голова у него была обращена лицом назад, затылком вперед.
В народной памяти миссионерская деятельность Луки Канашевича получила такое своеобразное отражение, довольно точно символизирующее «цивилизаторскую роль» русской православной церкви в отношении иноверческих народов империи. А наказание Луки Канашевича было уже чистой фантазией, так как он 9 октября 1755 года был переведен в Белгородскую епархию, где и умер 1 января 1758 года.
Ф. СИБАГАТУЛЛИН.
(Из книги «От Аттилы до президента».)
(Из книги «От Аттилы до президента».)
Комментариев нет:
Отправить комментарий