Режим движется к интеллектуальному банкротству С кем останется власть, если таких людей, как Сергей Гуриев, будут выдавливать из страны? 29.05.2013

Режим движется к интеллектуальному банкротству

С кем останется власть, если таких людей, как Сергей Гуриев, будут выдавливать из страны?

29.05.2013

http://www.novayagazeta.ru/politics/58364.html?fb_action_ids=10151745932335802%2C10151745928465802&fb_action_types=og.recommends&fb_source=other_multiline&action_object_map=%7B%2210151745932335802%22%3A461195427299667%2C%2210151745928465802%22%3A254107234731816%7D&action_type_map=%7B%2210151745932335802%22%3A%22og.recommends%22%2C%2210151745928465802%22%3A%22og.recommends%22%7D&action_ref_map=%5B%5D

Один из лучших российских экономистов и организаторов экономической науки Сергей Гуриев подал в отставку с поста ректора Российской экономической школы (РЭШ) и отказался претендовать на место в наблюдательном совете Сбербанка. Пока Гуриев находится в Париже, где живет его семья и работает супруга, блестящий экономист Екатерина Журавская, профессор РЭШ и Парижской экономической школы. Ввиду того, что к нему есть претензии Следственного комитета, возможно, в связи с участием Гуриева в общественной экспертизе дела ЮКОСа, трудно прогнозировать возвращение экономиста в Россию. «Новой газете» он подтвердил, что претензии к нему лично есть, но от подробных комментариев отказался.

Раньше первоклассных  экспертов не слушали, хотя позволяли им стирать подошвы о белодомовский паркет и кремлевские ковры (и наоборот). Теперь, судя по всему, их будут профилактировать и преследовать. Это начало погрузки живого товара на философский пароход.

Путинский режим оформился: он выжигает дотла вокруг себя все, что даже лишь намеками указывает на его несостоятельность. Да, это  самоубийственный путь, но движение одноколейное. Как говорили во времена советской власти: «мы встали на этот путь и с него не свернем». Даже если шпалы в Северомуйском тоннеле ведут в никуда…

Кстати, о советской власти. Она поступала ровно так же. Выдавливала и сажала все живое и мыслящее, ставя перед людьми все ту же дилемму: посадка или высылка из страны. Лучшие писатели, лучшие ученые, лучшие специалисты. Результат известен. Власть осталась в трагическом одиночестве — как товарищ Сталин или как коллективно умиравшее Политбюро в позднесоветские времена. СССР погиб не только из-за высокой цены нефти, ставшей низкой, не только из-за чрезмерной милитаризации экономики — он морально и интеллектуально обанкротился. Нынешняя власть как раз и идет именно к моральному (обман во всем — от фальсифицированных выборов до липовых диссертаций представителей истеблишмента) и интеллектуальному (отказ от услуг лучших из лучших профессионалов) банкротству.

Гейдар Джемаль: «Для мировой элиты 80% населения мира — просто балласт»

29 мая 2013 года http://www.poistine.com/interview/dlya-mirovoj-ehlity-80-protsentov-naseleniya-mira-prosto-ballast

Пострадавшему после взрыва помогают на тротуаре возле финишной линии Бостонского марафона, Бостон, США, 15 апреля 2013 г. © AP Photo/MetroWest Daily News, Ken McGagh

Наш собеседник — один из ведущих экспертов по современному Востоку. Только за последнюю неделю его комментарии дважды прозвучали на ведущих телеканалах России. Тем более интересен его взгляд на последние события — теракт братьев Царнаевых в Бостоне, гражданскую войну в Сирии и активизацию исламской общины в Европе. В первой части нашей беседы Гейдар Джемаль спрогнозировал распад Евросоюза в течении ближайших десяти лет. Он считает, что в Европе не будет политкорректности, установленной после Нюрнбергского процесса, имущие слои откажутся от социальных обязательств в отношении своих неимущих соотечественников, а страны Прибалтики потеряют свой суверенитет. В продолжении нашего разговора — о месте Латвии в противостоянии Севера и Востока, Запада и Юга. Пародия на поджёг рейхстага — Господин Джемаль, ещё десять лет назад, когда мы брали у вас интервью и только-только начинались разговоры об угрозе исламского терроризма, вы нам неожиданно сказали, что исламского террора не существует, что это всего лишь игры спецслужб США… — На самом деле я несколько иначе всё это сейчас рассматриваю. Возьмём, например, последние события в Бостоне. Там слишком на поверхности лежат несостыковки, которые не позволяют оценить бостонские взрывы иначе как постановку. Постановку, на роль организаторов которой привлекались разные кандидатуры. Вначале арестовывался саудовский поданный, которого пришлось выпустить. В итоге взяли давно разрабатывавшихся ФБР братьев Царнаевых. Но слишком очевидно, что братья Царнаевы не принимали участия в организации этого дела, что это дело организовали какие-то внутренние силы. И я считаю, что потом, скажем так, в момент икс — произойдёт разоблачение этой бостонской операции — и необходимо это, видимо, для того, чтобы начать пересмотр официальных выводов по поводу 11 сентября. То есть, с моей точки зрения, идёт наступление на неоконсерваторов, на республиканскую партию. И я думаю, что в ближайшее время вопрос будет поставлен о том, что политический истеблишмент США участвовал в организации всех этих спецопераций, которые сделали возможными войны в Афганистане и Ираке. — Вы говорите, что это внутриполитические цели. Но ещё до того, как были объявлены подозреваемые, вы написали в своей статье, что обвинения обязательно повернут на Ислам. И, действительно, повернули. И даже не просто на Ислам — повернули на Россию, на Кавказ, на Казахстан и Киргизию — то есть, в общем-то, как бы на рамки Таможенного союза… — Да, но видите ли, в этом большом, очень постановочном деле участвуют много сил с разными повестками дня. На мой взгляд, в первую очередь, организаторы всё-таки ставят задачу полной дискредитации административной машины США. Потому что запрограммированы такие несостыковки и такие белые нитки во всём этом деле — которые просто не позволят это всерьёз рассматривать в суде. Что же касается других сил, то они ставят перед собой другие задачи. И Царнаевых силы, ведущие следствие, используют, конечно, для антироссийской тематики. Встаёт вопрос: кто их послал в Россию? Почему Россия приняла без возражений? Почему тот же Тамерлан провёл в России полгода, хотя, на самом деле, чеченцу, живущему за рубежом, ехать в Дагестан и там спокойно жить практически невозможно. Здесь очень много тёмных, загадочных мест. — Мы помним, что когда произошло падение Башен-близнецов 11 сентября, Путин поддержал Буша одним из первых. И был какой-то момент даже дружбы между Россией и Америкой, такого сотрудничества. Сейчас в Бостоне произошёл аналогичный теракт, но ничего подобного той дружбе уже не получается… — Во-первых, Путин поддержал республиканцев для того, чтобы дистанцироваться от Семьи, от демократов. Поскольку именно приватизация, Ельцин, Семья — это всё тесно было связано с клинтоновской эпохой. И это всё было дискредитировано. И Путин в поисках расширения возможностей манёвра сделал ставку на неоконов, на республиканцев. Именно поэтому он стал вопреки очевидности поддерживать версию Буша и бушевский проект. А сегодня у власти в Белом доме находится продолжатель демократического дела. Там сидит Обама. А он гораздо более, скажем так, космополитичен, чем даже был Клинтон. Обама гораздо в большей степени связан с неамериканскими силами или внеамериканскими силами, чем любые демократы до него. Поэтому смысл забегать к нему с какими-то приветствиями для человека, который на протяжении 10 лет работал с республиканцами, совершенно отсутствует. — Но после падения Башен-близнецов и обвинения мусульман Америка получила свободу рук и ввела войска в Афганистан. Если теракт в Бостоне — это подобная спецоперация, то в какой степени она развязывает Америке руки в отношениях с Россией, в отношениях с Кавказом? Вот, например, бывший губернатор Аляски Сара Пэйлин призывала бомбить Чечню — ну, как бы с оговоркой, с Чехией её перепутала… — Выходка Сары Пэйлин — это из серии анекдотов. По поводу развязывания рук. События 2001 года и события сегодняшнего дня в Бостоне — зеркально противоположены. Бостон — это пародия на то, что произошло 12 лет назад. А события 2001 года были по сути своей «поджогом рейхстага — 2». Точно также как поджёг рейхстага, уничтожение Башен-близнецов позволило переформатировать правовое поле внутри США. Произошла отмена массы гарантий, которые давала Конституция США, по сути США было превращено в полицейское государство. Это всё прошло с огромной скоростью — как каток — по той стране, которой были Соединённые Штаты до 11 сентября 2001 года. — Вы говорите о «полицейском государстве». Интересно, что когда произошли все эти события в Бостоне, американские родственники Тамерлана Царнаева испуганно отреклись от него, даже написали официальное заявление, которое зачитали перед камерами. Потом выступила девушка, которая представляла местную мусульмаснкую общину — и тоже дрожащим голосом отреклась от братьев Царнаевых. Это, конечно, напоминало отказ от своих родителей в 37 году, когда публично зачитывали заявления: «Я отказываюсь от своего отца, потому что он враг народа». Когда в России были подобные террористические акции, показывали родственников этих террористов в Дагестане, в Чечне — никто от своих детей не открещивался. Такое даже невозможно представить. Что же происходит сегодня в Америке? — Да, американцы запуганы. Приведу такой пример. После того, как начались так называемые «поиски» Джохара Царнаева, сто квадратных миль Бостона вместе с пригородами были фактически опечатаны. Закрыты полицейской операцией. Людей выводили из их собственных домов — с руками, поднятыми вверх, под дулами автоматов — и обыскивали их дома. То есть шло прямое попрание всех конституционных прав американских граждан. Причём в масштабе целого города. Наблюдатели, в том числе и такие серьёзные как Роберт Крейг, крупнейший назначенец Рейгана, который возглавлял Уолл-стрит Джорнел, в частности, пишет по поводу того, что произошло в Бостоне, что даже король Георг, воевавший потив американской революции, не мог себе позволить отдать такой приказ своим красномундирникам — провести операцию с обысками на пространстве сто квадратных миль, которую сейчас вела национальная безопасность США. То есть страна кардинально изменилась за последние годы. Миссия в Кабуле — Господин Джемаль, недавно Латвия отправила в Афганистан очередную группу солдат. Когда-то наши латвийские ребята воевали в составе советских войск в Афганистане. Сейчас они воюют там же, но в составе НАТО. Тогда девизом был как бы интернациональный долг, теперь девиз — «демократические ценности». Скажите, а есть какая-то принципиальная разница в целях, ради которых в Афганистане находились советские войска или натовские войска? Или это одно и то же явление? — Да, есть определённый параллелизм. Но всё-таки в Афганистане советские войска и натовские делали не совсем одно и то же. Советские войска вошли в Афганистан, чтобы предотвратить то, что произошло позднее, то есть вторжение Запада в Афганистан. Потому что они были спровоцированы. Ибо спецслужбы США сумели убедить Политбюро, что они вот-вот туда войдут. И спровоцировали Советский Союз на то, чтобы они сделали соответствующие шаги. В итоге Афганистан похоронил советскую власть. То есть он был одним из главных факторов внутреннего кризиса империи и последующего её обвала. Но я хочу сказать, что Афганистан является в определённой мере и «могилой» для США и НАТО. Это просто не очевидно по той простой причине, что огромные медийные ресурсы брошены на то, чтобы закрыть этот факт. Но я знаю одно: талибы отказались от переговоров с Соединёнными Штатами и сказали, что до тех пор, пока хоть один иностранный солдат будет оставаться на территории Афганистана, говорить вообще не о чем. — Скажите, а в целом что выиграла и что проиграла Америка от вторжения на Восток? С помощью войск, как в Афганистане и Ираке, или с помощью цветных революций… — За двенадцать лет страшных усилий, обошедшихся тремя миллионами жертв, она только проиграла. Запад сегодня находится в гораздо более критическом и гораздо более слабом состоянии, чем в начале третьего тысячелетия. И второе — в результате этих войн произошла дискредитация Соединённых Штатов как государства, которое хочет человечеству добра. То есть сегодня если ты говоришь, что моя цель — борьба с диктатурой Соединённых Штатов — все кивают, говорят — да, мы понимаем, это империя зла. Двенадцать лет назад такое было невозможно, это было абсолютно никому не очевидно. То есть произошла потеря репутации. Посмотрите, как свою репутацию мирного государства бережёт сегодня Китай. Почему, например, также Австралия до появления английских мореплавателей стояла пустой — хотя для того же Китая, который в XVIII веке создавал треть мировой экономики, как сегодня — что ему стоило открыть там и колонизировать эту Австралию? Но репутация государства, которое не несёт в мир зла, это очень большая ценность. Треугольник «Россия—Китай—Иран» — Десять лет назад в интервью нашей газете вы прогнозировали, что после того, как Америка разбомбит Иран, следующей будет Россия. Вы считали, что война между США и Россией неизбежна. Скажите, вы поменяли свою точку зрения на очерёдность или неизбежность этого процесса? Во всяком случае, на большой шахматной доске мы видим сейчас другую партию: Обама посчитал нужным окружать базами Китай. И удивительно быстро реанимируются конфликты, которые были когда-то у Китая с соседними государствами… — Есть треугольник «Россия—Китай—Иран», который бросает сегодня вызов Соединённым Штатам. Но не потому что он идеологически бросает вызов США и Западу как царству тьмы, и что он борется за всё светлое и хорошее, а потому что само существование такой независимой структуры — это уже неприемлемый для Запада вызов. Неприемлемо само независимое принятие политических решений стран, которые поддерживают друг друга в этом треугольнике. Например, принятие решения о недопущении иностранного вторжения в Сирию через Совет безопасности. Поэтому главная задача Соединённых Штатов сегодня — это любой ценой разбить этот треугольник и нейтрализовать каждую из этих вершин. Но главной опасностью сегодня, с токи зрения США, является Китай. — То есть очерёдность всё-таки изменилась за эти 10 лет. Вам представлялось, что первый кандидат на бомбёжку — это Иран… — Динамически ситуация меняется. Десять лет назад Россия, Китай и Иран не были в такой степени скоординированы в качестве союзников. И тогда, естественно, их можно было бить по одиночке. Китай десять лет назад в гораздо большей степени зависел от Соединённых Штатов, потому что был привязан к экспорту на внутренний рынок США; полностью зависел от того, что Соединённые Штаты потребляли вырабатываемый Китаем продукт. Естественно, что когда эти три страны были сами по себе, а не собраны в треугольник, логично было бы бить их по одиночке. И действительно — начинать со слабейшего звена, то есть сначала Иран, потом Россия, поскольку она находилась тогда в слабом состоянии, и потом уже речь шла о Китае. Поскольку Китай ещё был нужен Соединённым Штатам в качестве такой «мировой мастерской», производящей товары. Сегодня ситуация поменялась. Россия, Китай и Иран представляют собой такую уже связанную, жёсткую геометрическую фигуру, поэтому атаковать их невозможно. Оказалось невозможным даже атаковать Сирию, которая является всего лишь союзницей Ирана и России. Потому что кроме самого треугольника у каждого из его сторон есть свои союзники. У Ирана — Сирия, у Китая — Пакистан, у России — Казахстан. В итоге это получается уже целая группа стран. И мы видим против них ряд мероприятий сегодня. Например, что Пакистан подвергается ударам беспилотников. В Пакистане нарастает кризисная ситуация. Возможно, завтра придут к власти националистически настроенные военные, что сыграет на руку США, поскольку вынудит Индию играть против Китая на стороне США. Определённые мероприятия происходят и в Центральной Азии — там США взяли курс на смену нынешних режимов… Это борьба с союзниками треугольника «Россия—Китай—Иран». — Скажите, а какая судьба, на ваш взгляд, ждёт Сирию? Ведь такая ситуация перманентной гражданской войны — она не может бесконечно продолжаться? — Нет, не может. Я считаю, что в Сирии оппозицию сейчас поддерживает только Турция, Катар и Саудовская Аравия. Запад уже фактически вышел из поддержки оппозиции. И я думаю, что Асад выигрывает. Гражданская война в Сирии будет закрыта и, скорее всего, эти силы переместятся на другой участок. Сегодняшние мусульмане Европы — это очень важный отряд: здесь вырабатываются взгляды, оказывающие влияние на традиционные страны Ислама. И напомню, что значительная часть радикальной оппозиции, которая, например, вернулась в Тунис или Египет — это радикальная оппозиция, которая была в эмиграции именно в Европе. К новому берегу… — Господин Джемаль, а чью сторону вы бы посоветовали занять Латвии в большой шахматной игре, о которой мы сегодня говорим? — Это решать вам самим. Хочу сказать, что противостояние продолжится. Но сегодня Запад стоит на пороге огромного кризиса. Заканчивается тот период истории, центральным звеном которого было США. И мы приближаемся к системе, когда рынок уже станет не нужен, и мировой элите не будут нужны огромные массы нынешнего населения, большое количество рабочих рук. Это всё — вчерашний день. Для мировой элиты где-то 80% современного населения — это просто балласт, от которого надо будет избавляться, потому что ресурсов на всех не хватит. И если не будущая Россия, то у этих 80% нет никаких шансов продержаться. Россия не может существовать иначе, как знаменосец свободы для всего мира. Если противостояние продолжится — это хороший вариант. Плохой вариант — если Западу удастся разрезать Россию на несколько частей, и эти части будут напрямую продавать ресурсы своих недр на мировой рынок и контролироваться частными военными компаниями, которые будут на вертолётах облетать Кемерово, Новосибирск, Екатеринбург и т. д. Это будет плохой вариант. В этом случае для человечества надежд останется очень мало. Или вообще никаких. Потому что без России, естественно, сопротивление будет таким эфемерным и, скорее всего, будет удушено теми ресурсами, которые будут у мирового правительства. Что касается Прибалтики, то прибалтийское население о многом передумает и многое осознает. Я думаю, что интеллектуальные ресурсы — во всяком случае, у латышей — есть. И этого интеллекта достаточно для того, чтобы критически отнестись к той ситуации, к которой нынешняя Прибалтика подходит… Лариса и Ника Персикова для латвийской газеты «Вести»

Гейдар Джемаль: «Евросоюз просуществует ещё максимум 10 лет…»

28 мая 2013 года

http://www.poistine.com/interview/evrosoyuz-prosushhestvuet-eshhyo-maksimum-10-let

Гейдар Джемаль — один из самых популярных экспертов на российских телеканалах. Его мнение интересно не только тогда, когда новость о каком-либо событии горяча и пыль обсуждений ещё не осела на страницах бумажных газет и интернет-порталов. Важно другое — политические прогнозы Гейдара Джемаля часто сбываются самым удивительным образом. Вот и сейчас он представляет нам пока ещё малопонятную будущую Европу, где будет потеряна политкорректность, исчезнут обязательства элит перед широкими низами и наметятся контуры нового устройства, похожего на феодализм с сословными предрассудками и элементами силового принуждения. Всё это, конечно, на очень высоком технологическом витке. 14 лет назад, когда Владимира Путина только избрали на первый срок и для большинства населения он был всего лишь ставленником Ельцина, Гейдар Джемаль приезжал в Ригу. Мы брали у него интервью, и он сказал очень интересную вещь: «Путин будет вести сейчас патриотическую политику, он будет восстанавливать государство и национальное достоинство народа». «Почему?» — удивились мы. Ведь у президента России тогда была однозначная репутация либерала. «Любой человек, который сейчас придёт на место президента России, должен будет это делать, потому что пришло время». Прошло несколько лет и в 2004 году мы снова взяли интервью у Гейдара Джемаля. И в тот раз он снова сказал знаковую вещь — что если Америке захочется «прощупать» Россию, то она устроит провокацию в Южной Осетии или Абхазии. Через четыре года после этой беседы произошла грузино-осетинская война. О том, что происходит сегодня в мире, о новых горячих точках и опасностях, о том месте, которое занимает Латвия в столкновениях Запада и Востока, Севера и Юга мы и беседуем сегодня с известным российским политологом. Новая Реставрация — Господин Джемаль, недавно на выборах в Великобритании успешно выступила Партия независимости, которая выступает за выход Англии из Евросоюза. В Италии и в Испании тоже говорят о возможном выходе этих стран из еврозоны. Как вам кажется, сегодня Евросоюз — это прочная система? — Евросоюз прежде всего был организован по американским лекалам. То есть не так, как хотели этого европейцы и за что они вели борьбу в течении нескольких столетий. Ведь, в принципе, Европейский союз существовал уже в XIX веке. Поскольку вся Европа управлялась синклитом переплетённых друг с другом родственными связями монархий. И как известно, все ключевые монархии, кроме республиканской Франции, где Бурбоны были отстранены, а Бонапарт был лишён империи после неудачной войны — вся остальная Европа управлялась просто родственниками — двоюродными братьями и племянниками. Сегодняшний Евросоюз, который и создан был как замена той идеи единства, за которую воевал в своё время Наполеон, и которую имел в виду также и Фюрер Третьего Рейха — этот Евросоюз совершенно не соответствует исторической мечте европейцев. Потому что существует в качестве системы, обслуживающей НАТО. А НАТО — это то ярмо, которое было наброшено на шею европейцам после поражения Европы в 1945 году. То есть НАТО — это форма потери суверенитета и порабощ`нности Европы Соединёнными Штатами. Поэтому сегодня Евросоюз по отношению к Соединённым Штатам вынужден играть совершенно служебную, неполноценную роль. Напомню, что роль международного жандарма у Соединённых Штатов существует всего навсего на протяжении пары поколений. И что даже до Второй мировой войны это была хоть и достаточно мощная, входящая в первую «пятёрку» Запада, но при этом не главная страна. А до Первой мировой войны это была страна со статусом нынешней Австралии. То есть значение США, её роль как сверхдержавы невероятно выросла за счёт поражения Европы в 1945 году, и за счёт того, что возникла двухполярная система, которая, по большому счёту, просто была сговором между Москвой и Вашингтоном, игрой в одни ворота. — Но двухполярной системы больше не существует, Советского Союза как сверхдержавы больше нет… — И сегодня Запад снова подходит к порогу кризиса по масштабам, возможно, превосходящим итоги Первой мировой войны. И, кстати, разрушение Советского Союза, который на первый взгляд кажется победой Запада, на самом деле, является сильнейшим ударом по мировому порядку. Потому что именно Советский Союз страховал Запада и был преградой на пути революционных движений, которые могли сотрясти, а, возможно, и обвалить этот мировой порядок. То есть Советский Союз фактически не воспользовался целым рядом благоприятных ситуаций для того, чтобы разрушить западную капиталистическую систему: после Вьетнама и тогда, когда начала рушиться натовская структура в Европе вместе с событиями 1968 года во Франции, революцией 1974 года в Португалии — всё это было заблокировано Советским Союзом. А сегодня Советский Союз исчез, тем самым дестабилизировав общую ситуацию в мире. Поэтому, на мой взгляд, в западном мире грядёт очень серьёзное переформатирование. В том числе и переформатирование в плане Евросоюза, который вряд ли сможет выжить в том виде, в каком он сейчас существует… Дело в том, что сейчас Запад и весь мир переживает начальную стадию транзита — из одной общественно-политической формации в другую. Потому что кончилась эра, скажем так, «финансового капитализма», основанного на разделении, потреблении и производстве в глобальных масштабах, когда в одной части мира сосредоточенно потребление, а в другой сосредоточено сверхдешёвое производство. И всё это организовано и крышуется системой спекулятивного кредита. Вот эта форма — потребительского, финансового капитализма — она исчерпала себя, и она завершается. И в этих условиях Соединённые Штаты как страна, основанная на либеральном капитализме, является жандармом мирового порядка. То есть Соединённые Штаты являются преградой на пути следующего исторического шага, новой политико-экономической формации, которая будет основана на совсем других принципах. — А что это за новая формация? Что будет её основой? — Это постпотребительская экономика, которая будет основана на возврате в практику некоторых черт, которые считались присущими предыдущим формациям. В частности, некоторые формы неофеодализма и внеэкономического принуждения людей. — То есть мы возвращаемся в Средневековье? — Можно сказать так. Но на новом высокотехнологическом витке. Короче говоря, Соединённые Штаты являются преградой на пути этого исторического транзита — и они будут сметены этой исторической волной. — А как вы представляете себе переформатирование Европейского союза? Какой будет новая Европа? — Европа избавится от жандармской роли США. Но это не значит, что Европа рассыпется снова на национальные государства и утратит единство. В этой новой, постлиберальной и постпотребительской эпохе Европа снова будет переформатирована в единое пространство, но уже без американского фактора; так сказать, без последствий 1945 года. Уже сейчас в Европе поднимается эта тема, и я думаю, что через 10 лет вообще совершится переоценка 1930—1940 гг., и политкорректность, связанная с поражением Европы в 1945 году, с Нюрнбергом, будет отброшена. Этот тренд потихонечку, подземно начинает доминировать в европейском пространстве. Второе, и, пожалуй, самое главное. Завтрашняя Европа будет совершенно не похожа на Европу 1960—1970 гг. Прежде всего, потому что европейская элита на постевросоюзном пространстве — я имею в виду пространство единой Европы после развала Евросоюза — эта элита освободит себя от социальных обязательств перед широкими низами. Эти социальные обязательства были приняты на себя в период существования СССР. В период мощного давления профсоюзного, рабочего и коммунистического движения. В период, когда после 1945 года главными партиями Европы были французская компартия, итальянская компартия. А либералы Великобритании, которые пришли после Черчилля, очень мощно атаковали традиционный, так сказать, аристократический правящий класс Великобритании — со своими законами о наследстве и т. д. Вот сейчас больше нет того фактора, который принуждал элиты идти на очень широкие уступки низам. Поэтому они будут освобождаться от всяких социальных обязательств и переходить снова к сословному обществу с сословными привилегиями. Это уже практически в воздухе. И вот что интересно: как олигархи были выращены в недрах комсомола и КГБ, так сегодня завтрашние правители Европы выращиваются в рамках той структуры, которую им позволили иметь США. Европейцы уже сейчас выращивают свою международную бюрократию, но в недрах чужой, навязанной им системы Евросоюза. И понятно, что эта система уже сыпется, и она уйдёт. Воспоминания о будущем — Скажите, в случае развала Евросоюза, который вы прогнозируете лет через десять, вот этого процесса переформатирования европейского пространства — какая судьба ждёт Латвию, прибалтийские республики? — Я не исключаю, что прибалтийские республики могут потерять свой суверенный статус, поскольку суверенный статус вообще, скорее всего, будет вчерашним днём. Потому что Европу ждёт возврат к новому феодализму. И это будет система вассалитетов и сюзеренитетов. И в этом смысле Прибалтику ничего хорошего не ждёт. Прежде всего, потому что грядёт возвращение сословий, а у Прибалтики нет собственной большой исторической традиции, собственной аристократии. Если не считать, конечно, Литву. Но у Литвы это сегодня больше миф, где их Гедиминасы — не понятно совершенно. Где представители знати Речи Посполитой — того, что составляло польско-литовскую унию лет 400—500 назад? Всё это есть в учебниках истории, но реально всё-таки нет. И реально очень слабо присутствует клерикальный фактор. Что же касается Латвии и Эстонии, то там, как известно, реальной знатью являлись германские бароны — рыцари. И, собственно говоря, они таковыми остаются и до сих пор. То есть со старой, традиционной аристократией у Германии всё в порядке. Они все заседают в советах транснациональных корпораций; они все контролируют свои старые замки и свои счета в банках, и входят, так сказать, в «золотой пул» господ мира. Поэтому и в будущем Латвию и Эстонию, скорее всего, ждёт роль вассалитета в рамках нового европейского единства. Что касается Литвы, то, возможно, её положение будет чуть лучше… Но я хочу сказать, что причастность Латвии к СССР и участие в советском проекте — тех же латышских стрелков в Гражданской войне — оно уже ставит страну в неравноправное положение в европейской системе будущего. Поэтому как-то ожидать каких-то плюсов от этого будущего прибалтам не стоит… — Если мы вас правильно поняли, вы имеете в виду, что население Латвии в сознании европейцев — такие уже несколько советские латыши, и они как бы уже не нейтрально окрашены в их глазах? — Да, всё, что имело отношение к Советскому Союзу воспринимается как элемент системы, где была прервана историческая преемственность. То есть историческая преемственность той знати, которая до сих пор считает, что только она одна обладает глобальными правами на мировое господство. Сегодня, после того как уйдут либералы, нувориши и выскочи — а они уйдут в ближайшее время — и потеряет значение американская империя, как мировой жандарм, где, по крайней мере, декларируется фактор демократизма и безродности, снова будут восстановлены привилегии старых домов, которые, кстати говоря, существуют не только в Европе, потому что система старой аристократии, связанной друг с другом, распространяется по всему миру. И туда входит, допустим, и хашимитская династия в Иордании, и императорский дом в Японии, и многие другие… Монархическая структура никуда не уходила, она как бы лежит в холодильнике. И она спокойно присоединяется к верхушке банковского капитала, так называемому «фининтерну». Мы же понимаем, что ни один принц официантом в кафе не работает — они все сидят в советах директоров таких транснациональных корпораций как «Дженерал моторс», «Опель» и других структур… Если вы посмотрите на то, сколько сегодня монархий, то окажется, что достаточно много. В принципе, половина стран, в которые мы ткнём ручкой или указкой на карте, окажутся монархиями: Бельгия, Голландия, Скандинавия. И в Германии все династии на месте. Конечно, это федеральная республика, но это абсолютно никого не волнует. Баварский королевский дом — он полностью жив. И, что называется «лайв анд кикин», как говорят англичане. Вюртембергская монархия, вестфальская монархия, все эти курфюрсты Саксонии — все они на месте, они все при делах. В остальных странах неевропейского мира — Ливийский королевский дом, Египетский королевский дом — они все, кстати, находятся в Европе, и все ждут своего часа. — Скажите, в рамках того, что вы называете «неофеодализмом», вот мы сейчас говорим о возрождении Османской империи, о том, что она восстанавливается у нас на глазах… Так, может быть, мы можем в скором времени увидеть султана? — Дело в том, что Эрдогана уже сейчас называют «избранным султаном». Он уже сегодня видит себя в этой роли. Он уже сейчас считает себя таковым. Я его лично знаю, я с ним вместе молился в мечети — и я видел, что он даёт людям целовать руки. Ещё до того, как он стал президентом, он был ещё мэром Стамбула — а ему уже руки целовали! Хотя это, собственно говоря, идёт против всех исламских норм. То есть он вёл себя как некий бей и как некий паша скорее, чем как исламский брат. Богач, бедняк… — Господин Джемаль, вот вы говорили, что социальные программы в Западной Европе будут сокращаться. И они уже сокращаются. Действительно, нет больше Советского Союза, нет той идеологической конкуренции. Но пока у нас в Латвии остаётся надежда, что мы просто немного отстали от Запада, что пройдёт немного времени, мы подтянемся — и у нас тоже будут хорошие медицинские системы и достойные пособия появятся. Но, возможно, на самом деле мы являемся просто авангардом новой социальной реальности. Может быть, на таких территориях как наша и обкатывается эта будущая социальная система? — Конечно, с вами меньше церемонятся. А на Западе всё-таки существуют ещё остатки социального движения. Там ещё существуют профсоюзы, студенчество, там выходят сотни тысяч людей на улицы. И европейские бюрократы пока не готовы в нынешних условиях вот так жёстко рискнуть всем, то есть вызвать социальный взрыв. Но, они, конечно, готовятся к тому, чтобы рискнуть, и этот взрыв уже встретят во всеоружии. Поэтому они демонтируют социальные подпорки, которые были созданы в эпоху противостояния с СССР, не сразу, а постепенно. Но надо сказать, что почва уже готова. Сегодня 1% населения планеты владеет 90% мировых богатств. Посмотрим, как это происходило. В 1920 году 1% мирового населения владел 40% мировых богатств. В 1970 году — после полувека существования СССР — 1% мирового населения владел только 20% мировых богатств. То есть конкуренция с Советским Союзом их вынудила сократить долю контроля над мировыми богатствами в два раза. Но уже к 1990 году эти проценты опять стали подниматься, а к нынешнему времени 1% мирового населения владеет… 90% мировых богатств! То есть сегодня 1% населения Земли обладает гораздо более мощными материально-финансовыми позициями, чем он обладал, допустим, в 1920 году, когда советская власть фактически только вот-вот ещё появилась, но ещё не существовала. То есть по сравнению с началом XX века — монархическим, капиталистическим и т. д. — сегодняшний 1% вдвое усилил свои позиции… И так называемый «золотой миллиард» — это уже миф. Никому этот золотой миллиард не нужен — только 1%… Поэтому уже сегодня роль Прибалтики в Европе мало чем отличается от роли, допустим, сербов, которые стали внутренними мигрантами и тоже работают на Евросоюз. Мало отличается от роли румын. То есть такая периферийная Европа с пониженным статусом, с пониженным уровнем признания, которая подвергается эксплуатации человеческого фактора. И мало чем отличаются индусы в трущобах от таких же клошаров в Париже. Потому что для реальной знати, для банковского капитала, абсолютно не существенно, кто где там живёт. Для них европейское пространство просто часть глобального общества. И надо сказать, что эта новая полуколониальная система в Европе распространялась не без подзуживания, подыгрывания локальной, периферийной знати. Что, собственно говоря, здесь, как когда-то в Индии и в других местах, произошёл сговор между европейской знатью и периферийной. И в результате, естественно, что этот золотой пул, этот 1% не будет делиться больше. Нет таких причин, которые бы заставили новую элиту теперь делиться с низами. И социальные программы будут, конечно, закрываться. Таким будет будущее Европы. Думать об этом иначе просто невозможно. Лариса и Ника Персикова для латвийской газеты «Вести»

Мусульмане возмущены сюжетом Первого канала

Поволжские мусульмане выразили свое возмущение сюжетом на федеральном канале, в котором несколько регионов называют «центрами подготовки ваххабитов в России». Позицию верующих поддержала региональная власть, сообщает Коммерсант.

Напомним, в эфире воскресной передачи «Время» на "Первом канале" в одном из сюжетов корреспонденты, ссылаясь на главу Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Раиса Сулейманова, сообщили, что центры подготовки террористов давно располагаются не только на Кавказе. В частности, было озвучено, что подобные формирования расположены в Татарстане, Башкирии, Мордовии, Оренбурге, Ростове, Москве, Пензенской, Нижегородской, Саратовской и других областях.

В Духовном управлении мусульман Саратовской области такие заявления называют безответственными и направленными на разжигание межконфессиональной розни. На официальном сайте ДУМСО в понедельник было опубликовано заявление заместителя муфтия региона Ахмеда-хаджи Махметова, в котором он выразил возмущение появившемся сюжетом. Утверждения, прозвучавшие там, представитель саратовских мусульман назвал «бездоказательными» и ведущими к межконфессиональной вражде.

«Я считаю, что такими сюжетами, с бездоказательными обвинениями в адрес второго по численности религиозного сообщества, наша страна скатывается к межконфессиональной вражде и подходит к опасной черте, за которой может произойти развал государства. Это тем более чревато в нынешней непростой ситуации», — говорит в своем заявлении Ахмет-хаджи Махметов. По его мнению, подобные сюжеты сеют в обществе панику и создают атмосферу подозрения, провоцируют межконфессиональную напряженность.

«Надеемся, что подобные горе-аналитики (имеется в виду Раис Сулейманов – прим. Ред.) не смогут нанести урон многовековым устоям нашего государства и внести раскол в наше общество», — пишет он. Свое заявление заместитель муфтия просит считать обращением в правоохранительные органы с целью проверки сюжета и высказываний в нем на наличие экстремизма и признаков разжигания межконфессиональной розни.

С аналогичным заявлением выступило и Духовное управление мусульман Пензенской области. Как следует из обращения, опубликованного на официальном сайте ДУМПО, пензенские мусульмане считают, что «подобные заявления недопустимы, поскольку не только не соответствуют действительности, но и приводят к разжиганию межнациональной, межконфессиональной, а также внутриконфессиональной розни, вводят в заблуждение жителей страны и прививают нетерпимость и неприязнь к представителям исламской религии».

«Выражаем свою озабоченность подобными попытками авторитетных СМИ внести раскол в общество, предоставляя эфир сомнительным экспертам и используя непроверенные данные, и обращаемся к представителям средств массовой информации с призывом в погоне за горячими новостями не забывать об ответственности за свои материалы», — отмечают в ДУМПО.

Стоит отметит, что мусульмане других регионов, прозвучавших в репортаже, на сюжет пока никак не отреагировали.

Председатель комитета общественных связей и национальной политики Саратовской области Борис Шинчук поддерживает заявления пензенских и саратовских мусульман и называет репортаж «Первого канала» «безобразием». «Нельзя высказывать подобные утверждения, потому что это не решение суда, не официальная позиция силовых структур, а просто слова какого-то непонятного центра. Мы, наоборот, гордимся тем, как работает саратовское Духовное управление мусульман. Я был удивлен, когда увидел, что такое появилось на уважаемом «Первом канале», — говорит господин Шинчук. По его словам, правительство области намерено делать официальные запросы и разбираться в причинах появления заявлений, озвученных в репортаже.

«Мы это просто так не оставим», — резюмировал чиновник.

Источник: ansar.ru

Чулпан Хаматова: "Я хочу жить в другом мире и я буду его менять"

Чулпан Хаматова: "Я хочу жить в другом мире и я буду его менять"

Главный редактор "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт побеседовал в прямом эфире с актрисой и соучредителем благотворительного фонда "Подари жизнь" Чулпан Хаматовой в рамках программы "Действующие лица".

К.Э.: Сейчас я слышал выпуск новостей точно так же, как и вы. Новость поступила по поводу того, что начнется процесс над теми, кому будут предъявлены обвинения по так называемому "Болотному делу". Скажите, вы следите за политикой? Следите, в том числе, и за тем, что связано с этим процессом? 

Ч.Х.: Подробно нет, к сожалению, я не успеваю за этим следить. У меня есть моя эмоциональная такая включенность в это во все. Я совсем не понимаю, что происходит.

К.Э.: Да? 

Ч.Х.: Моя душа, мое сердце, моя совесть, я не знаю, все вот мое какое-то такое внутреннее состояние, оно отказывается верить в этот абсурд, который я наблюдаю.

К.Э.: В абсурд этого дела? 

Ч.Х.: В абсурд этого дела, да.

К.Э.: А почему у вас душа отказывается верить? Все вполне логично в рамках политической ситуации нынешней, многие скажут так. 

Ч.Х.: Потому что страдают невинные люди, а это неправильно. Я считаю, что если разбираться, то нужно разбираться с людьми, которые все это инициировали, они должны отвечать за это. А просто люди, которые случайно оказались в водовороте, может быть, кто-то из-за недопонимания, кто-то еще из-за каких-то вещей. Это неправильно. Если бы у нас в стране была честная судебная составляющая, я была бы уверена, что на самом деле добро победит зло и закон восторжествует, да, тогда я бы и не мучилась и не переживала. Но так как этого нет, поэтому у меня эта заноза вот так вот проявляется.

К.Э.: Вы говорите об инициаторах, то есть об организаторах акции, они должны нести какую-то ответственность? 

Ч.Х.: Да, наверное.

К.Э.: Но они же говорят, что тоже не виноваты ни в чем, просто акцию организовали. Они говорят, что полиция на них нападала, что их провоцировали, что на самом деле вообще никаких беспорядков не было. 

Ч.Х.: Вы имеете в виду, надо ли их сажать в тюрьму?

К.Э.: Да. 

Ч.Х.: Нет, естественно. Но надо по-настоящему в этом разбираться. А в этом по-настоящему разбираться, видимо, невыгодно, поэтому делают крайних. Я сильно некомпетентна в этом вопросе, я только говорю свои эмоциональные отражения на ту действительность, которую я успеваю почувствовать опосредованно, очень по касательной.

К.Э.: Чулпан Наилевна, с другой стороны, смотрите, честно вам скажу… 

Ч.Х.: Можно меня не по отчеству?

К.Э.: Да ради бога, пожалуйста, Чулпан, хорошо. Дело в том, что как-то не верится, что человек вашего опыта, вашей биографии богатой, вашего такого неравнодушного отношения к общественным проблемам, вдруг говорит: "Я в этом ничего не понимаю". Многие скажут, что это некая ширма такая, которой вы хотите от себя отодвинуть ответственность. 

Ч.Х.: Знаете, если бы у меня было больше времени, я могла бы, например, хотя бы не спать по ночам, у меня был бы такой талант, я могла бы всю ночь сидеть, читать, разбираться. Тогда да, тогда это было бы уместно, такое обвинение.

К.Э.: Я не обвиняю, просто спрашиваю. 

Ч.Х.: У меня нет времени. У меня не хватает. Я играю в театре, у меня трое детей, у меня прекрасные есть занятия в фонде "Подари жизнь". И я, правда, не успеваю.

К.Э.: Знаете, когда мы объявили о том, что вы будете у нас в эфире, то довольно много пришло вам вопросов, некоторые из них я задам, на наш Facebook, в Twitter "Коммерсантъ FM" и в мой личный. Я вам честно скажу, для актрисы, благотворителя, вам не так много вопросов задают про театр или даже про благотворительность, больше всего про политику, про общество. На самом деле, главный, наверное, вопрос: не ощущаете ли вы ответственность за поддержку президента Путина на президентских выборах, не чувствуете ли вы, что все то, что произошло в последний год…

Ч.Х.: Это моя вина?

К.Э.: Там есть и часть вашей вины. Многие вам задают такой вопрос. Например, Ирина Богатырева в Facebook. 

Ч.Х.: Замечательно поговорить бы с этими людьми вот так вот с глазу на глаз, как-то так подробно расспросить их. Есть некоторые сектора и составляющие нашей жизни, я придерживаюсь какого-то такого поступательного течения жизни. Вот это дело, которое я пытаюсь вести честно вместе со своими друзьями в фонде "Подари жизнь" — это дело моей жизни, я за него ответственна. Да, я благодарна этому государству за то, что, наконец-то, построена такая клиника, наконец-то, у такого количества детей появился шанс выжить. Если Ирина Богатырева считает, что эти дети должны были умирать дальше в тех условиях, в которых они лечились, значит, это такая позиция. У меня другая позиция. Да, я считаю, что есть поступки плохие, а есть поступки хорошие. И за хорошие поступки можно сказать "спасибо".

К.Э.: Чулпан, продолжим тему, которую мы затронули в начале программы.

Ч.Х.: А мы про приятные темы успеем поговорить?

К.Э.: Будем, конечно, да, обязательно. Вы не волнуйтесь, вы знаете, теперь уж придется вам поотвечать на вопросы, которые нам задавали, потому что очень понять тоже вас хочется. Вы сказали, что за хорошее дело можно "спасибо" сказать. Но участвовать в предвыборной кампании, как многие скажут вам, это немножко другая вещь. Это же не совсем сказать "спасибо".

Ч.Х.: Да?

К.Э.: Да, мне так кажется. И многим так кажется, поэтому этот вопрос вам и задают. 

Ч.Х.: А что я должна сейчас ответить? Другая это или не другая вещь?

К.Э.: Да. 

Ч.Х.: Я не знаю.

У меня такое ощущение, что я разговариваю с людьми, которые живут в каком-то совершенно другом мире, в другом государстве, у них другие правила игры, другие законы.

Вот они все живут в демократическом таком — демократичном, да? Как правильно?

К.Э.: Демократическое — это по факту демократическое, то есть по Конституции, а демократичное — это по подходу. 

Ч.Х.: Да, в обществе, где все честно, где все по правилам, где никто не берет взяток, где изумительные врачи, которые получают прекрасные зарплаты, где нет очередей в больницах, где ради детей делают все и каждый. Вот они живут в этом мире, и вдруг кто-то нарушает правила игры и говорит: пожалуйста, спасибо, за то время, пока был, не знаю, Путин премьер-министром, вот случилось то-то и это, и это хорошо. И вдруг говорят: да, это неправильно, это нечестно. А дальше я почему-то нахожусь в какой-то оправдывающейся такой роли. И я совершенно не понимаю, почему. Если бы за этим стояли мои какие-то собственные, не знаю, дивиденды, в чем-то выраженные, да, давайте разбирать. Но мне кажется, это такое пустое сотрясание воздуха, это такая лишняя болтовня. Если мы на самом деле хотим жить в каком-то другом обществе, то, наверное, эту энергию нужно направлять в позитивную историю, а не просто тыкать пальцем, не тратить столько времени. Меня это удивляет, правда. У вас есть другие возможности? Давайте, покажите! Я буду только счастлива.

К.Э.: Вы знаете, мне кажется, никто не возражает по поводу того…

Ч.Х.: А как это делать? Как это делать, объясните мне, пожалуйста. Как это делать фонду, который старается менять законы? Вы знаете, что такое построить такую клинику? Да, она была построена только благодаря инициативе врачей, этих сумасшедших сподвижников, которые добились и пробились на тот момент к президенту и убедили его, и эта клиника построена. Вы не видели на Каширке комплекс, который стоит и гниет уже много лет, в который вложено, вбухано огромное количество наших с вами денег?

К.Э.: Видел. Я там относительно недалеко живу. 

Ч.Х.: А эта клиника построена.

К.Э.: Подождите. Смотрите, если бы это все было не в рамках предвыборной кампании, наверное, к вам бы не было никаких вопросов тогда. А вот сейчас, смотрите, прошло уже больше года …

Ч.Х.: Вы знаете, сколько было артистов, участвующих в этой кампании?

К.Э.: Да. 

Ч.Х.: Скажите, почему из всех этих артистов были выбраны мы?

К.Э.: Вы знаете, я попробую дать свое объяснение — потому что вы публичная фигура, которая ассоциируется…

Ч.Х.: Там было много публичных людей.

К.Э.: Да, но публичная фигура, которая ассоциируется, наверное, с какой-то, действительно, возможно, такой отстраненностью от политики, если хотите. А в данной ситуации все увидели в том, что вы сделали, политический шаг. Именно потому, что была предвыборная кампания. Понимаете, если бы это была не предвыборная кампания, не было бы ролика, агитирующего за избрание… Вы сами говорите: суды не те и так далее. Как минимум, наверное, многие так считают, кто вас критикует, что высшая власть несет ответственность за состояние судов, дорог и всего прочего. А вы приходите и говорите: "Спасибо, построили мне больницу". Если вы сказали бы это по телевидению, наверное, не в предвыборную кампанию…

Ч.Х.: Вы сейчас сказали: "Построили мне больницу"?!

К.Э.: Построили детям больницу, построили вашему фонду больницу, назовите как хотите. 

Ч.Х.: Это не нашему фонду. Эта больница построена для российских детей.

К.Э.: Хорошо. Но если бы вы это сделали не в рамках предвыборной кампании, наверное, вопросов к вам было, как минимум, намного меньше. Вы эту разницу не видите? 

Ч.Х.: Теоретически я ее, конечно, вижу. Но тогда прежде, чем отказываться от участия в предвыборной кампании, я должна была сказать: "Ребята, сами, давайте без меня, я хочу помогать эффективно".

К.Э.: Ребята – кто? Это вы обратились…

Ч.Х.: Ребята – это все остальные, кто умнее, кто способнее. Все, я выхожу из фонда, я снимаю с себя полномочия. Я не знаю, как мне помочь ребенку, перевезти его умирающего из Москвы, допустим, в регион, не имея возможности договариваться с губернаторами, с местной властью. Я тогда не понимаю, как помогать таким детям.

К.Э.: Чулпан, ведь вы же довольно известный в России человек, наверное, уж с губернатором-то вы можете договориться без посредства…

Ч.Х.: Вы так думаете?

К.Э.: А было условие участия в предвыборной кампании – "тогда вы сможете договариваться с губернаторами"? Я не понимаю. 

Ч.Х.: Это не было условием…

К.Э.: Едва ли это было таким условием. 

Ч.Х.: Вы тоже не понимаете? Вы тоже живете в другой стране? Вы тоже с этим не сталкивались никогда?

К.Э.: Я не сталкивался с чем, вы хотите сказать? 

Ч.Х.: Удивительно.

К.Э.: Я, к сожалению, на таком уровне как вы не занимаюсь благотворительной деятельностью. То есть явно с этим не сталкивался. 

Ч.Х.: Вы хотите сказать, что если просто артистка звонит и говорит: "Пожалуйста, пойдите на уступки, пожалуйста, сделайте то-то и то-то", — то мне, как публичному человеку, любой губернатор…

К.Э.: Чулпан, вы были членом Общественной палаты, вы известный в России человек, да, я думаю, что…

Ч.Х.: И это ни о чем не говорит. Ни о чем.

К.Э.: А с тех пор, как вы записали ролик, прямо губернаторы встали к вам в очередь? 

Ч.Х.: Они не встали в очередь, это просто негласная такая возможность все-таки иметь с ними диалог. Вы считаете, что Путин дергает за нитки каждого на своих местах?

К.Э: А вы как считаете? 

Ч.Х.: Я так не считаю.

К.Э.: Так тогда пошли бы вы без дергания за нитки. 

Ч.Х.: А это уже дальше срабатывает ментальная составляющая этих людей, которые сидят на этих местах. Вы сейчас хотите поговорить про вообще глобальную политику? Я, конечно, совершенно не оппонент вам.

К.Э.: Чулпан, мы обязательно перейдем к теме благотворительности, но я бы…

Ч.Х.: Понимаете, просто мне так не хочется тратить время опять на переливание из пустого в порожнее. Вы хотите от меня какого-то ответа? Какого?

К.Э.: Я хочу вас понять. И многие, кто пишут нам сейчас. 

Ч.Х.: Вы на самом деле не понимаете?

К.Э.: Нет, я понимаю. Я понимаю вашу мотивацию, я понимаю, почему вы не понимаете аргументов тех, кто вам оппонирует. 

Ч.Х.: Да, я не понимаю, потому что у меня совесть чиста. Мне хочется сказать: послушайте, давайте каждый будет делать свое дело, маленькое, конкретное дело. И мы будем жить все в другой стране.

К.Э.: Такая теория малых дел? 

Ч.Х.: У меня — да.

К.Э.: В таком русском переложении ХХI века? 

Ч.Х.: Не знаю, в каком переложении, в русском, в татарском. Да, теория малых дел. Каждый отвечает за то, за что он взял и понес этот крест, эту ответственность.

К.Э.: Вы написали письмо по поводу сирот вместе с Макаревичем, Ахеджаковой в феврале, если я не ошибаюсь, чтобы тем сиротам, которые уже познакомились с американскими родителями, вы просили, чтобы им все-таки разрешили уехать в Соединенные Штаты. 

Ч.Х.: Да.

К.Э.: Получили какой-то ответ? 

Ч.Х.: Да, я встречалась с Владимиром Путиным. И ответ был ровно обратный нашей просьбе.

К.Э.: Но вы по-прежнему считаете, что вы все правильно сделали до того? 

Ч.Х.: В смысле?

К.Э.: С поддержкой и так далее. 

Ч.Х.: Послушайте, может быть, я как-то менее идеализирована, чем вы…

К.Э.: Идеализирован? Я не идеализирован. В моей работе это сложная штука. 

Ч.Х.: Мне кажется, что любой конкретный человек, а тем более любая власть, она будет совершать хорошие поступки и будет совершать не очень хорошие и очень нехорошие поступки. Дальше уже надо иметь дело с поступком и врубаться в диалог именно по поводу конкретной истории. Я не верю, что может прийти какой-то человек, который устроит сразу и всех. Все равно это будет процесс, как, думаю, в любой стране мира.

К.Э.: Но, может быть, придет человек, который устроит вас? Вот по-простому так думать: вот вы гражданин, обратились с просьбой, вам сказали "нет".

Ч.Х.: В смысле? Не поняла вопроса.

К.Э.: Может быть, не надо думать, что вот всех он устроит. За всех не надо думать. Вот вас. Вы пришли, а вам сказали "нет". Вы обратились с просьбой, а вам сказали "нет".

Ч.Х.: Да.

К.Э.: А вы человека поддержали до этого. 

Ч.Х.: Ну и что же теперь поделать? Буду обращаться еще раз, еще раз, еще раз, еще раз и еще раз. И, может быть, однажды нам удастся все-таки услышать не "нет", а "да". И со многими законами, которые пытается поменять фонд, именно так и происходит. Раз "нет", два "нет", три "нет", четвертый год пошел: "нет", "нет", "нет". А потом: "Может быть", "а давайте попробуем", "может быть, да".

К.Э.: Кстати, по поводу фонда и законов. Вы получаете зарубежную помощь какую-то? 

Ч.Х.: Да.

К.Э.: На вас так называемый закон "об иностранных агентах"…

Ч.Х.: Естественно, распространяется.

К.Э.: Вы будете регистрироваться как иностранный агент? 

Ч.Х.: Я не знаю, насколько это … Вот Марина говорит: "Нет, не будем". Марина — это наша помощница в фонде. Я, честно говоря, не очень в курсе. Я не знаю, какие там все эти процессы регистрации. Но мы получаем помощь из-за границы. Мы, так или иначе, видимо, участвуем в политической деятельности, потому что пытаемся менять законы и привлекаем общественное мнение к изменению этих законов. Поэтому я считаю, что этот закон нужно отменить либо внести какую-то очень внятную поправку: что такое иностранный агент? И еще более внятную поправку: что такое политическая деятельность? Потому что всех под одну гребенку, как это сейчас происходит, и с тем упорством, с которым кидаются все представители прокуратуры, особенно где-то там в регионах, для того, чтобы отчитаться, — это, конечно, за гранью вообще любого понимания.

К.Э.: Два вопроса тут возникает. Первый: если, скажем, к вам придет некое письмо из государственных структур, скажут: "Либо вы регистрируетесь, либо с вашим фондом мы будем уже разбираться по закону — штрафы, как полагается, по полной программе". Что вы будете делать? 

Ч.Х.: Не могу ответить на ваш вопрос, потому что я его не очень понимаю с юридической точки зрения. Мне нужно вникнуть в эту ситуацию. Если мы не регистрируемся, если мы поддерживаем какое-то общее движение… Я не очень понимаю сейчас, о чем я говорю, поэтому так тычусь на ощупь… Справки — это ужасно, потому что все наши сотрудники работают только на помощь детям. Это значит, что нужно будет потратить огромное количество времени, сил и нервов на какую-то эту ерунду и дребедень, что сейчас происходит с другими фондами, которые под это подпали.

К.Э.: Второй вопрос возникает к вам. Приходят и говорят: "Мы решили, вы хорошие, вы политической деятельностью не занимаетесь, оставайтесь как есть. Но вот там целый ряд фондов и неправительственных организаций мы причешем по полной программе".

Ч.Х.: Которые связаны с политикой? Или такие же, как мы?

К.Э.: Понимаете, вы же сами сказали, надо определить, что связано с политикой. Обучение наблюдателей на выборах – это политика или нет? 

Ч.Х.: Если они…

К.Э.: Обеспечение независимого подсчета голосов – это политика или нет? 

Ч.Х.: Если они определятся с этим — что политика, что не политика — и если неполитические фонды будут от этого страдать, то да, мы, конечно, встанем вместе с ними, естественно.

К.Э.: С теми, которые политические? 

Ч.Х.: Нет, теми, которые страдают от того, что этот закон не до конца прописан. Он так вот объявлен, а что там в нем — никто до конца не понимает.

К.Э.: Условно говоря, скажут: "Фонд "Подари жизнь" нормальный, они могут быть свободны. А вот ассоциацию "Голос" мы будем сейчас, так сказать, привлекать".

Ч.Х.: Что такое ассоциация "Голос", говорите сразу.

К.Э.: Ассоциация "Голос" – это ассоциация, которая занимается независимым мониторингом выборов в России. Вы скажете: "Хорошо, пусть их закатывают"?

Ч.Х.: Нет, конечно. Мы встанем вместе с ними, естественно. Насколько я понимаю, извините, политическая деятельность – это когда ведется финансирование из-за рубежа какими-то людьми, заинтересованными в ухудшении нашей с вами жизни, да? Им не интересна настоящая свобода, демократия. Сейчас не улыбайтесь, не делайте вид, что этого не существует, это существует, правда, мы все прекрасно об этом знаем, да?

К.Э.: Я не знаю. 

Ч.Х.: Вы не знаете, а я знаю от американцев же.

К.Э.: Которые хотят нагадить нам, да, американцы? 

Ч.Х.: Нет, не нагадить, это такая как бы всемирная политика, так везде…

К.Э.: По-моему, вы мне сказали: "Я в политике не разбираюсь".

Ч.Х.: Это я знаю от друзей, которые там варятся, которые в открытую об этом говорят. Да, это никуда не девалось.

К.Э.: Чулпан, вы сказали, что собираетесь менять законы, ваш фонд работает над изменением законов, которые, по идее, должны способствовать вашей деятельности. Какие это законы? 

Ч.Х.: Над которыми мы сейчас работаем?

К.Э.: Что вам нужно изменить в российском законодательстве, чтобы фонд "Подари жизнь" и другие ваши благотворительные проекты чувствовали себя хорошо? 

Ч.Х.: На сегодняшний день давно уже висит проблема очень остро: недопуск родителей в реанимацию к детям, это все отпущено на личное решение главного врача. Захочет он — будут пускать родителей, не захочет — не будут пускать родителей в реанимацию. В основном, большинство главных врачей не пускают родителей в реанимацию. И это нарушает права ребенка, уже не говоря об эмоциональной составляющей в этот момент и ребенка, который оставлен без ближайшего самого любимого человека, и родителей, которые, бывает так, что видят своего ребенка в последний раз в палате. Когда он попадает в реанимацию, в общем, уже и не видят больше. В общем, ситуация чудовищная, мы пытаемся ее который год уже изменить.

Еще одна проблема, она касается не только детской онкологии, а вообще онкологии, взрослой тоже — это обезболивающие препараты, наркотические обезболивающие препараты, которые невозможно получить, они по закону…

К.Э.: Для детей тоже? 

Ч.Х.: И для детей, и для взрослых, в общем-то, та же самая история. По закону они как бы должны. А на деле получается так, что опять-таки врач… Наверное, вы в курсе последней истории лечащего врача, которую оштрафовали и которую судили за то, что она решила проявить милосердие. И на сегодняшний день ситуация такова, что врачам невыгодно говорить пациенту о том, что есть такой-то препарат, который избавит его от боли, потому что слишком много у врача будет проблем, проще вообще об этом умолчать, и, значит, сделать так, что человек будет мучиться. Поэтому мы пытаемся достучаться до Министерства здравоохранения. Два года назад нас вообще не слышали, говорили: "да вы что, да вы что, это будет наркооборот, тут же возникнут мошенники". Сейчас все-таки нас услышали и, по крайней мере, какие-то подвижки в этом направлении идут. Раньше рецепт выписанный действовал только пять дней. А если в это время лекарства нет в больнице, нет его пять дней в больнице, приходит лекарство на шестой день, но на шестой день у тебя уже нет возможности купить это лекарство. А если, не дай бог, праздники в нашей стране, то, значит, ты все эти праздники будешь мучиться и переживать все эти праздники совершенно по-другому. Сейчас с пяти дней это увеличилось до десяти дней. Кому-то кажется, что этого мало. А мы считаем, что это уже какой-то шаг вперед.

К.Э.: Как человек, занимающийся практической благотворительностью, как вы считаете, какие, не знаю, может быть, основные шаги, два-три, не больше, нужно было бы предпринять государственным структурам, какой закон надо было бы принять для того, чтобы благотворительная деятельность в России пошла мощно, чтобы открылись для этого возможности? 

Ч.Х.: Государственным структурам? Ничего не надо. Людям, обществу надо принимать. Я не очень понимаю, как какая-то государственная структура должна быть заинтересована в людях. Я что-то в это не очень верю.

К.Э.: Слушайте, а говорите, что в политике ничего не понимаете. 

Ч.Х.: Это не политика.

К.Э.: Государственная структура – точно политика. Нет, хорошо, я переформулирую вопрос. Какие законы нужны для того, чтобы в благотворительность пошли олигархи, деньги? Чтобы действительно какой-то дать толчок к развитию? Или надо ждать, пока люди созреют? 

Ч.Х.: Это очень подробный разговор. Какой смысл в благотворительности? Сделать удобным отдавать помощь и удобным получать помощь. Сделать просто, создать эту технологию, сделать ее максимально эффективной. Вот в чем для меня понятие благотворительности. Я хочу помогать, мне должно это быть легко, мне должно быть это просто, мне нужна помощь, я должна получать ее легко, без всевозможных препон. Поэтому, конечно же, хотелось бы говорить о налогообложении, которое, например, существует в Великобритании. Но думаю, что для нашей страны рано. Мы проходили это, когда начались массовые мошенничества и всевозможные некрасивые истории на этой почве. Готовы мы к такому? Нет, не думаю. Хотелось бы в это верить, но не думаю. Например, совсем недавно еще родители платили налог с благотворительной помощи, то есть одну помощь в год они могли получить бесплатно, а за вторую помощь, если эта помощь оказана в этот же год, они должны были платить налоги. Иногда эта помощь бывает, допустим, в размере 200 тыс. евро на операцию по трансплантации. Вы представляете, какой должен быть налог?

К.Э.: Продолжим по поводу налогов, которые, как вы сказали, люди должны платить с помощи, которая поступает. Это действительно по-прежнему действует? Если людям прислали какую-то помощь благотворительную, то они должны за это заплатить? 

Ч.Х.: Нет, это больше не действует. Сложно, медленно, но все-таки удалось отменить этот закон, теперь родители не платят за вторичную помощь. Это один из небольших таких примеров, что удалось сделать фонду. Еще есть проблемы, связанные с ввозом лекарств, и так далее, и так далее. Но я не буду сейчас подробно в это погружаться, потому что, на самом деле, наверное, для слушателей это уже китайская грамота.

К.Э.: Я посмотрел на ваш сайт…

Ч.Х.: Давайте о хорошем, можно? Я хочу рассказать о хорошем.

К.Э.: Я у вас одну вещь хочу только спросить. До этого мы говорили о благотворительности. Это моя личная точка зрения: деньги, которые можно освободить за счет льготного налогообложения, как в Великобритании, в Соединенных Штатах и так далее, это действительно, наверное, очень правильно и хорошо для очень богатых людей, средне богатых людей. Но, в общем и целом, все же статистические выкладки показывают, что в России, может быть, чуть больше, чем это было десять лет назад, но все-таки очень малый процент людей, который участвует в волонтерском движении и разного рода благотворительных акциях, по сравнению, скажем, с Германией или Соединенными Штатами. Скажите, ведь настоящей благотворительности не будет, пока общество не поменяется, пока люди не захотят в массе делать хорошее, пока у них не появится для этого свободное время или какое-то желание, может быть. Сколько этого ждать?

Ч.Х.: Не знаю, я вообще не знаю, сколько этого ждать. Я не знаю. Мне кажется, что у нас такое количество отзывчивых людей, один раз обжегшись на молоке, они теперь дуют на воду и, в общем, правильно делают. Поэтому для того, чтобы эта вода перестала их пугать, наверное, нужно делать какие-то маленькие дела и те поступки, которые возродят это доверие.

К.Э.: А "молоко" — это то жульничество, которое было вокруг благотворительности? Вы это имеете в виду? 

Ч.Х.: Да, было и есть, по сегодняшний день есть. И с ним ничего сделать нельзя. Можно просто только смотреть со стороны и недоумевать: как же так, ведь время изменилось, ведь за это надо наказывать, нужно какие-то там прописывать новые законы по некоммерческим организациям и по благотворительности. Что такое собирать деньги через интернет? Как за это нужно наказывать? И так далее. Но все-таки есть уже некий костяк фондов, которые общаются друг с другом, которые знают друг друга, которые поддерживают друг друга…

К.Э.: У которых есть репутация. 

Ч.Х.: Которые микроскопическими просто шагами возрождали это доверие.

К.Э.: Я хотел спросить про два проекта, с которыми вы связаны. Я прочитал на сайте "Православие и мир", что некоторое время назад вам мэрия Москвы предложила несколько участков для строительства детского хосписа, вам и, видимо, каким-то другим людям, которые этим интересуются. Потом я где-то прочитал, что хоспис построят не раньше, чем через три года. С чем это связано? 

Ч.Х.: Москва, столица огромного государства, не имеет детского хосписа. Эта ситуация была невозможной. И мы вместе с фондом "Вера" – это фонд помощи хосписам — пытались как-то мобилизовать все свои силы, все свое влияние, все свои рычаги давления для того, чтобы эта ситуация поменялась. Она поменялась, у нас была встреча с Леонидом Печатниковым, были предоставлены на выбор четыре участка земли. Эти участки должны были быть в центре города для того, чтобы было не только помещение хосписа, но и выездная, мобильная паллиативная служба, она должна находиться в центре, чтобы удобно можно было бы доезжать куда нужно.

К.Э.: Облегчающая страдания на дому, условно говоря. 

Ч.Х.: Ну, да.

К.Э.: Теперь вы собираете деньги на строительство? Или это город должен строить? 

Ч.Х.: Теперь фонд "Вера" и фонд "Подари жизнь" придумали еще один фонд, который будет уже заниматься непосредственно этим детским хосписом. Фонд будет называться "Подари веру". Сейчас все бумаги оформляются. Уже этот фонд будет собирать деньги на строительство хосписа. Параллельно с этим нужно найти персонал, это не так-то просто, как вы понимаете, найти людей настоящих, которые придут в эту область, обучить этих людей. Это огромная работа, даже если хоспис как здание будет стоять через полгода, это не решит проблемы, потому что в нем должны работать уникальные люди, как сейчас работают в хосписе фонда "Вера".

К.Э.: Второй вопрос, который я вам хотел задать, собственно, про второй проект. Детский лагерь во Владимирской области для чего? 

Ч.Х.: Да. Сколько нам осталось времени?

К.Э.: Нам осталось не очень много, но есть еще другие вопросы. 

Ч.Х.: Сколько? Восемь минут, да, получается?

К.Э.: Минут семь есть у нас. 

Ч.Х.: Можно тогда я потом, если успею, расскажу про Владимирскую область? Вообще можно тут говорить часами про проекты фонда.

К.Э.: Конечно. 

Ч.Х.: Я сейчас хочу рассказать про то "горячее" и радостное событие, которое нам предстоит.

К.Э.: Не могу вам отказать, рассказывайте. 

Ч.Х.: Вы спрашивали про то, как может реагировать общество, как все это поднимать, да? Вот у меня к вам встречное предложение: с 14 по 16 июня на стадионе ЦСКА будут проходить IV Всемирные игры победителей. Это важнейшее мероприятие, на самом деле. Мне бы очень хотелось, чтобы слушатели не зевнули, а, наоборот, распахнули уши.

К.Э.: Я про них все знаю. Моя старшая дочь там будет работать волонтером. 

Ч.Х.: Да, правда?

К.Э.: Да. 

Ч.Х.: Еще хотелось бы пригласить всех к нам туда зрителей, приходить с детьми, поболеть за тех детей, которые болели раком и теперь выздоровели. Потому что чем больше будет зрителей, тем больше у этих детей будет веры в то, что на самом деле все болезнь позади, они здоровы. Сейчас они заинтересованы только в этих спортивных соревнованиях. 400 детей из 12 стран мира. Это огромная такая организационная машина, которую взвалил на себя фонд "Подари жизнь", но это того стоит. Потому что те дети, которые были уже на Играх победителей, они меняются абсолютно, потому что для них это вот уже такое абсолютное доказательство…

К.Э.: Того, что они вернулись, выздоровели? 

Ч.Х.: Того, что они выздоровели, да. Поэтому, дорогие друзья, просто приходите и проведите время. Это весело, это не страшно, это очень будет полезно тем детям, которые нуждаются в нашей поддержке. Они в этом нуждаются.

К.Э.: 100 % не страшно. И поддержка детям нужна. 

Ч.Х.: И это будет весело. Это будет с музыкой, с артистами, со спортом, поэтому приходите.

К.Э.: С 14 по 16 июня? 

Ч.Х.: Да, ЦСКА. Это программа реабилитации. Из этого плавно вытекаем в лагерь во Владимирской области. Что такое болезнь, онкология? Это очень долгий и мучительный процесс, иногда он идет годами. И вот, наконец, ребенок выздоравливает, он психологически должен сам себе доказать, что он здоров. Рядом мама, которая боится уже каждого чиха, каждой пылинки, и вся семья, в общем-то. И вот ребенка держат в этом состоянии, под колпаком — загорать нельзя, плавать нельзя, тут продует, тут это, тут не ходи, в классе тоже так немножко с опаской…

К.Э.: А тут его изымают и…?

Ч.Х.: А тут его изымают, да, и бросают в такое вот плавание. Мы смотрели такие лагеря в Ирландии и в Америке. И, конечно, там не то что больной ребенок, там любой здоровый взрослый после этого лагеря выходит совершенно с другим ощущением. Там избавляют от понятия "страх" вообще в принципе. Весь этот лагерь подчинен тому, что ребенку говорят: "Страха нет. Ты здоров". Это важнейший пункт реабилитации, когда ребенку взрослые говорят: "Ты не больной. Все, ты здоров. Все, давай прыгай с десятиметровой башни, катайся, скачи на лошадях, стреляй из лука, купайся, плавай".

К.Э.: Два вопроса у меня к вам осталось, у нас времени действительно не очень много. Все-таки вы актриса, мы с вами ничего не говорили о творчестве. Амир Хайруллин на Facebook спрашивает: какую роль вы еще не сыграли в театре или в кино, но хотели бы сыграть?

Ч.Х.: Не смогу ответить сейчас на этот вопрос. Потому что мне надо переформатироваться…

К.Э.: Из благотворителей в актрису? 

Ч.Х.: Это не благотворительность, нет. Вы начали про политику, столько времени мы на это потеряли…

К.Э.: Мы не потеряли. 

Ч.Х.: Потеряли-потеряли, потеряли абсолютно, как сейчас теряем. Мне очень хотелось бы объяснить, как каждый человек, который верит, например, в то, что детский рак лечится — он лечится в развитых странах на 94%, 94% детей выздоравливают от детского рака — как он может помочь? Он может помочь по-разному. Он может перечислить деньги. Это очень сейчас удобно через либо Сбербанк, либо через терминалы QIWI, с 1 июня короткий номер заработает – 6162. Он может, если у него нет денег, прийти и сдать кровь. Кровь очень нужна, без крови этих детей не вылечить. Он может просто стать волонтером. Он даже может стать волонтером, не приходя в больницу. Он может просто писать детям письма, сказать: "Эй, Паша, привет! Как у тебя дела?" И Паша на эту секунду отвлечется от своей болезни и будет в переписке с кем-то. Какие-то крупные компании, транспортные компании возят наших детей на мероприятия, всевозможные творческие коллективы приглашают детей, мам, родителей, волонтеров.

К.Э.: Рестораны кормят. Это понятно. Каждый может внести свое. 

Ч.Х.: Рестораны кормят, МТС оплачивает телефоны сотрудникам, "большая тройка" уже…

К.Э.: Чулпан, мы перешли уже в сферу рекламы практически. В "большую тройку" входит и компания "Мегафон", так сказать, нам сестринская…

Ч.Х.: Я и говорю, что помогает вся "большая тройка".

К.Э.: У меня к вам короткий последний вопрос, потому что осталось несколько секунд. Скажите, вы убедились в том, что поэт в России больше, чем поэт, а актриса в России больше, чем актриса, она — общественный деятель? 

Ч.Х.: Ужасны все эти слова. Я не общественный деятель, я не благотворитель. Да, я по профессии актриса, да, но я не хочу жить в этом мире, который вы мне предлагаете. Я хочу жить в другом мире и я буду его менять по мере своих возможностей. К общественной деятельности это не имеет никакого отношения. Это мой личный мир, в котором я хочу жить.

Авторские страницы

Константин Эггерт
Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/2199499