ПАРТИЗАНЩИНА: МИФЫ И РЕАЛИИ 1
И я смело говорю: не было!
Не было советского партизанского движения!
Не было партизан и подпольщиков в том понятии, которое вкладывала советская пропаганда в эти слова.
Военный писатель и мыслитель Клаузевиц говорит, что вооружение государством собственного народа для ведения партизанской войны столь же опасно для этого государства, как и для неприятеля.
Следовательно, нужно стремиться не столько к уничтожению партизан, как к тому, чтобы сделать их возможно опасней правительству, их создавшему.
Что это вполне возможно, доказывают многочисленные переходы сотен и тысяч коммунистических партизан в отряды, сражавшиеся против коммунистической власти.
Так было и в СССР, и в Корее, и в Индокитае.
Конечно, если рассматривать всех партизан, как людей вне военных законов, то привлечь их на свою сторону было бы невозможно.
“Партизанское движение, - говорит далее Клаузевиц, - соответствует характеру данного народа”.
Следовательно, нельзя говорить одновременно о борьбе с партизанами во Франции, Италии, России и других странах. Настоящее, т. е. соответствующее стремлениям народа, партизанство было только в Польше и отчасти в Югославии.
Партизанское же движение в СССР в советско-германскую войну не носило народного характера, а было искусственно создано по приказу политбюро, чрезвычайно обеспокоенного желанием населения сотрудничать с немцами.
Для руководства всей работой в тылу у немцев в июле 1941 года был создано специальное (4-е) управление НКВД, руководителем которого назначили профессионального убийцу и шпиона, заместителя начальника отдела разведки НКВД, комиссара госбезопасности 3-его ранга П.А. Судоплатова.
Все начальники партизанских отрядов, если не являлись кадровыми сотрудниками НКВД, занимали до войны должности секретарей обкомов, райкомов и т. п.
Цель партизанского движения была двойная:
- помешать мирному сотрудничеству населения с немцами;
- нанести немцам какой-нибудь вред.
Первая цель считалась более важной, чем вторая.
Немецкие оккупационные власти с самого начала чрезвычайно облегчили первую задачу своими действиями, например, зверским обращением с военнопленными. По мере того, как население все более ясно видело, что высшее немецкое командование не желает сотрудничать с населением и смотрит на оккупированную территорию только, как на источник сырья, материалов, продовольствия и рабочей силы, — партизанское движение росло. Оно достигло своего кульминационного пункта летом 1943 года, когда появился приказ о насильном увозе рабочих в Германию (ранее в Германию уезжали на добровольных началах, на контрактной основе).
Наоборот, приказ о том, что пленные партизаны будут впредь расстреливаться на месте, причинил очень много вреда партизанскому движению, резко уменьшил ряды партизан и понизил их активность.
О партизанском движении в занятых немцами областях России в минувшей войне существует большая литература
О жизни и борьбе партизан написаны романы, стихи и театральные пьесы, поставлены фильмы, передается множество устных рассказов.
Но так как первоисточником всех сведений о партизанском движении является советская пропаганда и литература, то подлинное лицо партизанщины представлено таким, каким хотелось бы его видеть коммунистам, а не таким, каким оно было на самом деле.
Партизан, нарисованный советскими красками - борец за советский строй, за коммунизм, за идеалы партии Ленина-Сталина Это ни в малой степени не соответствует действительности. В непосредственной близости картина рисуется совсем в другом вида
Но даже в советских источниках трудно обнаружить доказательства патриотического национального чувства, которое якобы стало косвенным союзником в войне против немцев. Остается впечатление повсеместной ужасной гражданской войны, которая нередко велась на несколько фронтов, поэтому внутренне сцепленной и перепутанной, как те непролазные кусты и дикие дебри, в которых она чаще всего разыгрывалась. Иногда просто не хочется верить, что все это могло твориться в середине XX века, в те самые времена, когда впервые было использовано атомное оружие.
Более близкое знакомство с партизанским движением возможно было только на месте его действия, в занятых немцами областях.
В прямом и переносном смысле слов, опушка партизанского леса начиналась у околицы сел и городов - в лес из города и в город из леса люди переходили, как соседи из двора в двор.
Партизанское движение есть борьба населения против оккупационных властей и оккупационной армии.
В России она носила своеобразный характер. Борьба включала в себя все элементы созданного потом в странах Запада "движения сопротивления", но имела еще определенные специфические черты.
На Западе борьба сводилась чаще всего к саботажу, вредительству, реже к индивидуальному террору, направленному против немцев.
В России же, благодаря трудно контролируемым большим пространствам, лесам, почти непроходимым, как Брянские, сама природа давала возможность организации больших групп борцов, иногда самым серьезным образом влияющих на ход событий на фронте.
Состав партизанских отрядов складывался из трех элементов. Это - солдаты красной армии из разбитых и взятых в плен регулярных частей, лишенные возможности из-за быстрого передвижения фронта присоединиться к своим, да и не особенно стремившиеся к этому присоединению, так как при особенно остром желании выйти все-таки было можно.
Второй элемент - жители занятых областей, чаще жители городов, чем сел, бегущие от немецкого террора и вводимых немцами порядков.
Их настроения были еще более антисоветскими. Уже то, что люди иногда с риском для жизни отказались следовать за убегающей властью, говорит само за себя. В лес они уходили не потому, что возлюбили неожиданно советское правительство, а потому, что нужно было скрываться от немцев.
Третья группа - переброшенные с той стороны небольшие отряды молодежи, прошедшие специальную школу партизанской борьбы. В ней было много учащихся высших учебных заведений, особенно Ленинграда. Молодежь влекла в партизанскую борьбу любовь к родине, романтика и риск партизанщины. Позднее многие из них стали активными участниками Русского Освободительного Движения.
О целях партизанского движения я сказал. Задачи же, имея свою специфику, совпадали с задачами подполья и сводились к следующему:
- Получение сведений чисто военного характера о количестве войск, вооружении, планах немецкого командования.
- Уничтожение живой силы немецкой армии путем вооруженных нападений.
- Организация диверсий - взрывы мостов, поездов с вооружением, складов и т. д.
- Терроризирование немецкого тыла путем вооруженных нападений, а также путем распространения ложных и панических слухов.
- Уничтожение антибольшевиков.
6. Натравливание немцев на население путем провокационных террористических акций, диверсий, доносов и т.п.
О первых четырех задачах руководители партизанского движении и советские историки пишут много, о пятой реже, о шестой - ничего.
Тем не менее, натравливание немцев на население, провоцирование их - проводилось подпольем и руководством партизанского движения по всему немецкому тылу, от Ленинграда до Одессы.
Задача эта большевикам была ясна. Население, ненавидя коммунизм, ждало немцев. Чтобы восстановить его против немцев, нужно вызвать с их стороны репрессии.
А скольких людских жизней она стоила - не имеет значения. Цель оправдывает средства, особенно великая цель, провозглашенная товарищем Сталиным!
Не забудем, что в ответ на провокационные диверсии и террористические акты немцы убивали заложников, расстреливали просто схваченных на улицах, уничтожали целые деревни.
В неоднократно упоминаемом сталинском приказе № 0428 от 17 ноября 1941 года приказывается, чтобы все населенные пункты на расстоянии 40-60 км вглубь от линии фронта и на 20-30 км по левую и правую сторону от дорог, в которых находятся вражеские войска, были сожжены и разрушены. Для уничтожения населенных пунктов в означенном радиусе Сталин приказывал использовать команды разведчиков-лыжников и партизанские группы, которые должны быть переодеты в трофейную форму германского вермахта и войск СС.
Далее приказ предупреждал, “чтобы после каждой "карательной экспедиции" оставались свидетели, которые затем смогут поведать о злодеяниях фашистов. Это возбудит ненависть к фашистским оккупантам, облегчит вербовку партизан в тылу врага”.
И, наконец.
“Формирования, занятые в этом смелом предприятии, должны состоять из мужественных бойцов, которые должны быть представлены к правительственным наградам”.
Чтобы очередной матросик не обвинил меня в “придумывании цитаты”, привожу источник 2.
Это и было основной задачей спецотрядов НКВД: уничтожать деревни, крестьяне которых отказываются помогать советским партизанам.
- - - - - - - - - -
То, что происходило на оккупированных немцами территориях СССР, принадлежит к наиболее щекотливым темам в литературе о войне.
Замечу, что чем более "сухи" рассказы, чем меньше в них литературного вдохновения, тем более увлекательно чтение.
Сразу же мы сталкиваемся с тем, что можем назвать - “затуманенное понятие “врага”. Возникает вопрос кто тут вообще подпадает под понятие "врага", если не только в начале войны, но и под конец ее большинство населения сочувствовало оккупанту, нежели тому, кто с этим оккупантом боролся?
Население против коммунистов
Чтобы понять настроения населения в оккупированных местностях страны, для начала ознакомимся со следующими цифрами.
На оккупированных территориях доля "противников немцев" составляла (данные по сельской местности):
Ленинградская область - 14%;
Украина - 9%;
Крым - 9%;
Дон и Кубань - 4%;
Северный Кавказ - 4%
и только Белоруссия - 20%.
В городах эта доля была несколько выше, но все равно нигде не превышала 50% (в Ленинграде - 46%), в то время как численность "противников большевиков" составляла 51-87% при незначительной части "безразличных".
Вот пример. Пролетарский район Ростовской области.
Всего населения - 30 тысяч, из них 80% колхозников. Перед немецким вторжением мобилизованная часть насе-ления составляла 12%, эвакуированные члены партии, служащие, работники МТС, совхозов и т.д. - 2%. Под немецкой оккупацией осталось: сторонников советской власти - 4%, противников советской власти - 66%, безразличных - 30%3.
До начала войны правительство и командование красной армии не предполагало прибегать к такой форме сопротивления как партизанское движение.
Партизанская война исключалась из военных методов по двум причинам. Во-первых, уверенность в мощи красной армии была настолько сильна, что военные действия предполагались только на вражеской территории; во-вторых, руководство считало, что вооружение народа - слишком рискованное предприятие.
Партизанская война, ее методы и возможности не изучались в Советском Союзе ни в одной из военных академий (за исключением махновских рейдов, рассматриваемых не как партизанские). С 1928 по 1941 год в военных вузах не было, например, ни одной диссертации на тему о ведении партизанской войны в тылу врага.
Это сказалось в момент организации партизанских отрядов первого периода партизанской войны и затормозило рост всего движения.
Ярким примером может служить факт организации секретных баз с продовольствием, боеприпасами и оружием для партизан. Такие базы создавались различными органами - обкомами партии, райкомами, организациями осоавиахима, специальными отделами НКВД, особыми отделами армии.
В результате несогласованности действий всех этих органов, не менее 70% этих баз не могли быть впоследствии использованы партизанами из-за отсутствия данных их места нахождения.
Сразу после речи, произнесенной Сталиным 3 июля 1941 года, общее руководство партизанской деятельностью попыталась взять в свои руки Москва. Но только в начале 1942 года удалось вызвать в Москву главных партизанских командиров. Неделей позже в Кремле состоялось их совещание с участием Булганина, Маленкова, Ворошилова и Берии.
На этом совещании было принято решение о создании Центрального штаба партизанского движения.
Позднее важную роль в организации партизанщины сыграл Берия. События скомпрометировали власть НКВД, и показали его фактическое бессилие на оккупированных территориях. Берия, пытаясь восстановить авторитет, якобы всемогущее организации, взял руководство в свои руки.
Для обучения специалистов были созданы диверсионные школы, которые в первой половине 1943 г. Подготовили и сбросили за линией фронта около 700 человек. Во второй половине 1944 г. число этих специалистов достигло уже 3 тысяч человек.
В 1942 партизаны официально вошли в подчинение Цент- ральному штабу партизанского движения (ЦШПД), который возглавил секретарь ЦК ВКП(б) и первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К.Пономаренко.
Здесь я, словно спотыкаюсь. А был ли мальчик?
Существовал ли этот легендарный и мифический Штаб партизанского движения?
Насколько много о нем писали в 40-50-60-е годы, настолько вдруг замолчали во время “перестройки”. Понятно почему - появились мемуары заслуженных палачей-чекистов, в которых об этой организации не было ни слова.
В чем же дело? Все в том же - в мифе.
Вечная советская секретность, вечный страх разоблачения заставлял мерзавцев плодить очередные мифы и легенды.
Не могли же они в открытую признаться, что воевали с собственным народом.
Потому и придумывали “партизанские штабы”, партизанские края, партизанские бригады.
Но все время проговаривались.
С появлением мемуаров Ваупшасова, а позднее Судоплатова легенда о партизанском штабе не только поколебалась, но оказалась непопулярной.
Почему?
Да потому, что никогда бы великий стратег и полководец, людоед и кровосос товарищ Сталин не позволил бы, чтобы деятельность его клевретов в тылу врага проводилась из разных органов. Тогда сложнее было бы дергать за нужную ниточку. А т. Сталин не любил сложностей (впрочем, как и прочие коммунисты).
Потому 4-е (партизанское) управление НКВД СССР и есть та организация, которая скрывалась за мифическим эвфемизмом - Центральный штаб партизанского движения, Украинский штаб партизан, Белорусский и т.п.
Разумеется, существовали эти бюрократические структуры - как же без них в бюрократической системе.
Но существовали де-юро. Де-факто же функционировал НКВД.
Все оперативное руководство подпольем велось 4-м управлением НКВД СССР под руководством комиссара госбезопасности 3 ранга (впоследствии генерал-лейтенанта) П.А.Судоплатова и его заместителей.
Судоплатов, а не Пономаренко решал стратегию и тактику партизанского движения. Не на Старой площади, а на Лубян-ской принимались решения.
П.А.Судоплатов пишет, что ЦШПД “выполнял, в основном, лишь координационные функции, не ведя агентурной разведки в тылу германских войск без взаимодействия с военной разведкой и контрразведкой. Некоторую самостоятельность проявили лишь активисты партии и комсомола, которые большей частью вели пропагандистскую работу в тылу противника. И все они полагались на конспиративное обеспечение своей деятельности по линии нашей военной разведки и НКВД”4.
Так в Ленинградской области партизанское движение направлял начальник областного управления НКВД Гоглидзе. Несмотря на то, что это движение началось осенью 1941 года по инициативе армии Так в Ленинградской области партизанское движение направлял начальник областного управления НКВД Гоглидзе. Несмотря на то, что это движение началось осенью 1941 года по инициативе армии
Командир 70 дивизии, генерал И.И.Федюнинский, создал небольшой отряд из разбитых, окруженных частей, и вывел его из района реки Луги на Гдов. В процессе этой операции ему пришлось оставить в качестве прикрытия нескольких офицеров, с группами случайно подобранных солдат, с той целью, чтобы они удерживали тот или иной пункт, необходимый ему для дальнейшего вывода отряда из окружения.
Среди офицеров был старший лейтенант Косицын, впоследствии Герой Советского Союза Косицын остался с небольшим отрядом в тылу в районе Черного озера В 60 км к югу от Ленинграда имеются большие, почти незаселённые пространства, в том числе район Черного озера Летом они почти непроходимы, и представляют исключительно удобную базу для партизанских действий, потому что, имея протяжение 50-60 км с юга на север и 40 с востока на запад, эти пространства находились на фланге главных коммуникаций из Пскова в Ленинград и из Новгорода в Ленинград.
Наличие в болотах нескольких, заранее подготовленных баз и небольших партизанских отрядов, могло полностью и легко перерезать три важнейшие германские коммуникации.
В лесах было брошено огромное количество вооружения, снаряжения, боеприпасов. Этим воспользовался Косицын, создавая свои базы еще до выступления против немцев. Одна из них была на Черном озере, другая в районе Луги. Он окружил базы рядом вспомогательных баз, и к зиме, когда мог стать на лыжи, закончилось его политические колебания - он выжидал, какой будет судьба Ленинграда, - он выступил.
Группа Косицына, единственная на всем пространстве между Псковом, Старой Руссой, Волховом, Ленинградом и Финским заливом заставила немцев организовать первые мероприятия против партизан. Началась охрана мостов, началась организация оборонительных пунктов глубоко в тылу.
В группе Косицына было 20 человек. Позже эта группа выросла до 35, такой же она оставалась и далее.
Полностью вооруженная автоматическим оружием в том числе и пулеметами, прекрасно тренированная для зимних условий и способная делать передвижения на 70-80 км в сутки, группа начала партизанское движение в Ленинградской области.
Однако Косицын долго не продержался.
В штабе 18-й немецкой армии, который стоял у Сиверской, оказались люди, понимавшие, что самое важное в борьбе с партизанскими группами - создание им такого же противовеса.
Предоставив свободу нескольким военнопленным, в том числе старшему лейтенанту Валентину Никитину, немцы предложили им с германским снабжением, но без подчинения местному командованию, начать действия против Косицына.
Отряд был создан и в первые месяцы 1942 года, началась своеобразная дуэль. Оба отряда покрывали в сутки огромные пространства в снежных, болотистых лесах по 60-70 км. Оба отряда имели свои базы, информационную сеть и находились в тех же районах.
Дуэль кончилась гибелью Косицына, вероятно только потому, что в конце концов, история партизанских отрядов -это история их начальников.
В январе 1942 года Косицын оторвался от своих баз. Он решил пойти на соединение с наступавшей в это время через Волхов 2-й ударной армией. Когда он возвращался из расположения 3-его кавалерийскго корпуса, его выследили и перехватили на лыжне.
Его отряд был полностью в эту ночь уничтожен группой лейтенанта Никитина5.
Среди всех отрядов, вскоре после того, как они оторвалась от Ленинграда или соответственного штаба армии, начались колебания идеологического характера.
В отрядах свободно обсуждалась советская система и причины разгрома советской армии в 1941 году, положительные и отрицательные стороны немцев.
Некоторые из этих отрядов, будучи окружены, как отряд Виктора Смирнова, договаривались с немецкими комендатурами и переходили на сторону немцев.
- - - - - - - - -
В январе 1942 г. недалеко от городка Верица местными жителями были найдены два полу замерзших диверсанта со сломанными ногами. Оказалось, они посланы в этот район Ленинградским партизанским штабом, и так как в штабе не было парашютов, то вынуждены были прыгать с крыла самолета прямо в снег: самолет приземлиться не мог и шел на бреющем полете.
Несогласованность различных ведомств, имевших прямое отношение к организации партизанского движения, вызвала много неполадок. Отсутствие связи между центром и партизанскими отрядами не позволило организовать прием засланных диверсантов.
В своих попытках поднять людей против немцев коммунисты шли на прямой обман. Анекдотические, на первый взгляд, сводки Совинформбюро были, тем не менее, продуманы и преследовали пропагандные цели. Сводки предназначались и для оккупированной и для не оккупированной части страны. Так, например, в сводке от 13 октября 1941 года сообщалась:
“В течение 13 октября наши войска вели бои с противником на всем фронте, особенно упорные на Вяземском и Брянском направлениях”.
И дальше:
“В окрестностях города Днепропетровска идет не утихающая партизанская война против фашистских захватчиков. Здесь оперируют сильные подвижные партизанские отряды.
Отряд под командованием М. неутомимо преследует и истребляет мелкие подразделения противника”.
И т. д.
Никаких партизан ни в самом Днепропетровске, ни под Днепропетровском в то время не было.
Да и какие партизаны могут быть в степях?
Драматург А. Корнейчук тогда же написал по заказу ГлавПУРа пьесу "Партизаны в степях Украины", которую остряки тут же прозвали "Подводная лодка в степях Украины".
Но свою цель процитированная выше сводка выполнила. В стране создавалось впечатление партизанского движения, в оккупированной части такие сообщения толкали к активности.
Федоров в своих воспоминаниях рассказывает, какое впечатление произвела эта сводка на подпольщиков, слушавших радио. Он пишет: “Весь вечер мы были под впечатлением сводки Совинформбюро. Я говорил, что завидую днепропетровским партизанам. И мы должны немедленно развертывать наши силы”6.
Опасения Москвы, что партизаны, лишенные военной и партийной дисциплины, выйдут, в конце концов, из повиновения (как это и произошло во многих партизанских отрядах), заставляли превращать эти отряды в военные соединения. Строжайшая дисциплина, чинопочитание и прочие армейские порядки усиленно прививались партизанам.
Но стремление превратить их в обычные воинские части, лишало отряды необходимых для ведения партизанской войны качеств: самостоятельности, личной инициативы, решительности.
А подозрительное отношение к окруженцам, беженцам и ко всем кадровым военным, оказавшимся не по своей вине за линией фронта выражалось в требовании “оправдать себя”, “искупить свою вину перед родиной”, а нередко и в предании партизанскому трибуналу.
Вот что, например, рассказывал осенью 1943 г. партизан Волков, в прошлом лейтенант 240 дивизии:
- Наша дивизия была окружена и разбита. В сентябре 1942 я с группой товарищей решил пробиться через фронт к своим. Это нам не удалось, и мы стали бродить по лесам, питаясь подачками. Услышав о появлении партизан, я решил вступить в партизанский отряд. Весной 1943 г. в Брянских лесах я встретился с партизанами бригады Блинова, и по моей просьбе был направлен в штаб бригады.
Мне сразу не понравилась подозрительность и недоверие у допрашивающих меня партизан к тому, что я говорил (позже я узнал, что они были офицеры особого отдела бригады).
После допроса, который длился почти неделю, мне объявили, что я принят в бригаду, но должен буду проявить особое геройство, чтобы искупить свое “позорное” поведение на фронте. Я опять пытался возразить, что не вижу своей вины в том, что после упорных боев моя дивизия была разбита. Но мне сказали, что, если желаю остаться в живых, я должен молчать.
Группа партизан отвела меня в небольшой отряд бригады, расположенный в глухом лесу. Здесь я пробыл три месяца, находясь под постоянным надзором. В боях отряда не участвовал, а занимался несением караулов на подступах к лагерю. Как я узнал, такие отряды, куда посылались для проверки вновь принятые партизаны, назывались “контрольными точками”. Я узнал также, что партизаны, возбудившие чем-либо подозрение, на этих же точках и ликвидировались.
В бригаде мне поручили командовать взводом, предупредив, что это еще не означает возвращение мне офицерского звания. Служба была очень утомительной. Караулы чередовались с учением, учение с политзанятиями, сменявшимися культурно-просветительной работой среди партизан. Остальное время занимали лагерные работы: рытье замлянок, заготовка дров и т.д. Почти каждую ночь приходилось выходить на операции. Я и мои товарищи, кадровые военные, часто жалели, что мы не на фронте, где все ясно и определенно, где вокруг товарищи и командиры, которые верят друг другу.
Летом 1943 г. я отказался расстрелять 20 человек жителей деревни Годуновка (недалеко от Борисова), мобилизованных партизанами Блинова и пытавшихся бежать.
Меня вызвали в особый отдел и сказали, что если такая история повторится еще раз, то я буду предан военному трибуналу. После этого я решил бежать, но не успел этого сделать, так как попал в плен”7.
В результате люди, шедшие к партизанам с целью вступить в их ряды, стали сторониться. Боязнь привлечь широкие народные массы привело к тому, что в период немецкого наступления (1941-1942 гг.) партизанское движение только набирало темпы. Но именно тогда оно могло дать наибольший эффект.
Правда, немцы совершили еще большую ошибку, чем большевики, которые все же извлекли пользу из патриотического подъема, охватившего часть населения. Главнейшим промахом немцев явилось неумение использовать недовольство и ненависть крестьян к советскому режиму. Бесчисленные реквизиции продуктов продовольствия, обрекавшие население на голодную смерть, также способствовали развитию партизанства.
Возникновение во второй период войны огромного числа самых разнообразных отрядов из местных жителей, военнопленных, окруженцев и бывших партизан, совершенно ясно указывает на то, что если бы немецкое командование поддержало эти формирования, то партизанское движение не приобрело бы даже и того размаха, какого оно достигло.
Но, несмотря на пример полиции, организовавшейся в целях самозащиты и оказавшейся самым сильным средством для борьбы с партизанами, немецкое командование до самого конца войны, вместо того, чтобы поддержать эту полицию, предпочитало формировать различные специальные отряды, типа “ягдкоманд”, бросая их на борьбу с партизанами.
- - - - - - - - -
Партизанская война, разожженная Москвой, была направлена не столько против немцев, сколько против собственного населения в немецком тылу, и приобрела характер не войны с чужеземным агрессором, сколько гражданской войны.
Кто же непосредственно и лично разжигал эту войну?
А те самые “руководители оперативных групп”, о которых мы писали в самом начале.
В недавно вышедшей в России книге “Очерки истории советской внешней разведки” (будто разведка бывает не “внешняя”!) черным по белому (то есть кровью невинных жертв) написано:
“Такие разведчики, как С.Ваупшасов, КОрловский, Н.Про-копюк, А-Рабцевич, получившие боевую закалку в Испании, сумели с наименьшими потерями и наибольшим полезным эффектом провести свои отряды в годы Великой Отечественной войны по“тысячам километров партизанских дорог и троп”.
И далее - откровение.
Генерал-майор в отставке Е.Телегуев, заместитель предс5дателя комиссии по делам б.партизан, пишет: “Партизанские отряды и группы ОМСБОНа существенно отличались от других отрядов, которые возникали на оккупированных территориях.Объективно они не были так подготовлены к ведению борьбы, как мсы. У нас каждый отряд с момента перехода линии фронта имел радиосвязь с центром. Каждый боец прошел полный курс саперной подготовки. В нашем распоряжении имелась техническая база для диверсионной работы”.
Замечаете, как генерал подчеркивает “у нас”, “наши отряды”, “наши бойцы”, то есть отделяет бойцов отрядов НКВД от прочих партизан.
То же подчеркивает и С.Ваупшасов:
“Мы сняли белые маскхалаты, они были уже ни к чему, снег сошел, и остались в привычном защитного цвета красноармейском обмундировании с красными звездочками на шапках и полевыми петлицами на воротниках”8.
Посмотрите на фотографии, на людей в военной форме и вам сразу станет ясно, кто и где готовил этих “партизан”. Разумеется, разведчиками, то есть людьми, которые профессионально занимаются разведкой, вышеназванных работников НКВД назвать нельзя.
Нам с вами, любезный читатель понятно, что ваупшасовы-орловские-рабцевичи были профессиональные чекисты, сотрудники ЧК-НКВД с большим стажем, специалисты, в “области подрывных действий и партизанской войны”.
Все, названные генералом Телегуевым чекисты, еще в 20-е годы занимались “партизанщиной” на территории Польши. Население не поддерживало коммунистических партизан и регулярно доносило об их появлении жандармам.
Чекистские отряды уходили за “кордон”, то есть на территорию СССР. Отдохнув, снова переправлялись через границу, пытались дестабилизировать обстановку в восточных областях Польши.
В советской печати это называлось красивыми словами “борьба польских крестьян и рабочих против капиталистов”.
В советской печати это называлось красивыми словами “борьба польских крестьян и рабочих против капиталистов”.
Сегодня мы их называем “специалисты по организацию подрывных действий”.
В конце 20-х годов поляки переловили чекистских прихвостней из местных коммунистов и симпатизантов. Посадили их в тюрьмы, усилили охрану границы, ужесточили наказания поддержку “московских бандитов”.
И... “освободительная борьба против польской буржуазии” прекратилась, словно ее и не было.
Но Ваупшасов, Орловский, Рабцевич, Прокопюк иже с ними приобрели достаточный опыт. Через десять лет он пригодился им в Испании.
В деятельности чекистов в Испании лишь 10% приходится на партизанскую войну в тылу войск националиста Франко.
Почему, спросит непонятливый читатель, ведь эти люди имели большой работы в Польше.
А потому, что занимались чекисты совсем иным - борьбой против инакомыслящих в рядах республиканцев, на стороне которых они сражались.10
Разные партизанские отряды
21 января 1949 московское радио, говоря о войне, сообщило, что в тылу немцев действовало более 190 000 партизан.
Согласно официальным советским данным, приводимым Пономаренко ("Партизанская война", 1943), уже в 1943 г. партизаны уничтожили около 300 тысяч немцев.
Эти цифры, опубликованные во время войны, как и все прочие данные того времени, крайне преувеличенны.
В то время еще не было вышеупомянутых 190 тысяч партизан, а если бы и были, любой специалист знает, что на практике 190 тысяч человек никогда не уничтожат 300 тысяч.
В теории один снаряд может убить несколько человек, на практике - десятки тысяч снарядов убивают одного человека. То же самое происходит и в том случае, когда речь идет о численности партизан.
Давайте рассмотрим на наглядных примерах, как возникали и действовали партизанские отряды.
До войны в Витебской области насчитывалось более миллиона жителей, а после прихода немцев количество населения сократилось до 650 000 человек, из которых мужчин всех возрастов было не более 225 000. В связи с этим приблизительно 30% жителей вынуждены были оставить город. Большинство рассеялось по селам и деревням, и какая-то часть ушла в лес.
Директор фабрики Соколов встретил в лесу местных коммунистов, которые дрожали от страха не перед немцами, а перед местным населением. К ним прибились несколько красноармейцев из окружения.
Пришельцы из соседних деревень приносили вести о расправе немцев с евреями и коммунистами, о враждебном отношении крестьян к обитателям леса, об организующихся отрядах полиции. Соколов предложил своей группе создать партизанский отряд. Одновременно члены партии, входившие в состав группы, постановили образовать, так называемый “партийный комитет Суражского леса”.
Первой операцией стало нападение на деревню Борки.
Соколов приказал крестьянам сдать продовольствие, полушубки, валенки и одеяла, пригрозив, что за утайку будет расстреливать. Жители были собраны на площадь, где Соколов провел короткий митинг.
На глазах согнанных на площадь жителей были расстреляны все крестьяне, которые вышли встречать немцев, несколько полицейских и 9 взятых в плен немецких солдат.
Трупы убитых немцев были раздеты, вынесены из деревни, изуродованы и зарыты в снег.
В то время как семьи убитых поклялись насмерть мстить партизанам, немцы, ворвавшись в деревню и обнаружив в ней изувеченные трупы своих солдат, жесточайшим образом расправились с ни в чем неповинным населением.
В результате, тот, кто больше пострадал от партизан, - шел охотиться на них и выдавать их немцам; тот, кто больше пострадал от немцев, - шел к партизанам и, в свою очередь, выдавал тех, кто якшался с немцами. Кровавая граница начала проходить в гуще самого населения.
У партизан росло недовольство в связи с тем, что Соколов заводит армейские порядки, “подавляющие личность партизана”. Многие считали, что если они пришли в отряд добровольно, то начальство не должно относиться к ним как к солдатам. Если добавить к этим настроениям тоску по оставленной семье, опасение за ее судьбу и сознание, что большинство населения относится к партизанам враждебно, то картина психологического надлома у большинства партизан, будет почти что полной.
Старания партийного комитета вытравить такие настроения были безрезультатными.
К этому примешивался еще один чисто материальный момент. Дело в том, что приток новых партизан не уменьшался - Соколов считал, что отряд должен увеличиваться. Рядовые партизаны, зная о незначительных запасах продовольствия, относились к росту отряда отрицательно, не желая уступать запасы питания “чужим”.
В январе 1942 года 5 человек, недавно принятых в отряд, убежали в Сураж, и были приняты на полицейскую службу. Это еще больше утвердило мнение партизан, что Соколов действует неправильно, принимая “чужих”. В феврале по этой же причине едва не вспыхнул бунт. Поводом послужило следующее: в разведку была послана группа, состоявшая из трех старых партизан и двух недавно принятых; вернулись же в лагерь только старые партизаны, объяснив, что оба новых убежали. Но через несколько дней вблизи лагеря были обнаружены трупы обоих исчезнувших, и расследование показало, что они были убиты и ограблены старыми партизанами, их сопровождавшими.
Соколов приказал расстрелять убийц на глазах у всей бригады. К вечеру стало ясно, что часть отряда готовит восстание. Мятеж не вспыхнул только потому, что партийный комитет успел арестовать зачинщиков, среди которых были два ротных командира.
На следующий день состоялся суд, и всех арестованных расстреляли.
Немцы никаких экспедиций в лес не предпринимали, что объясняется жестокой зимой, при которых всякие военные действия, в особенности в лесу, заранее обречены на неудачу.
К концу февраля Соколову удалось связаться с крупным партизанским отрядом Вишневецкого, находившимся в лесах между Лиозино-Рудней и Витебском (Восточнее шоссейной дороги Витебск-Смоленск), а через Вишневецкого - с Москвой.
В начале марта в бригаду Соколова прибыли уполномоченные от НКВД, а потом прилетели самолеты с боеприпасами, продовольствием, рацией и с двумя радистками. Позднее самолеты стали регулярно прилетать раз в неделю. В апреле в бригаду были парашютированы 5 советских офицеров с инструкциями по дальнейшему развитию бригады и ее действий. Под их руководством на юго-западной опушке леса, недалеко от сожженной деревни Баранки, партизаны превратили участок поля в импровизированный аэродром. В бригаде начинает проводиться регулярная военная подготовка. 500 человек, входящих в отряд, распределили по специализированным группам-отрядам.
Партизаны Соколова проводили беспощадный террор по отношению ко всем жителям, занимавшим какие-либо посты у немцев. Начиная с мая 1943, в районе было невозможно найти жителя, соглашающегося занять пост бургомистра (старосты).
Самой крупной операцией за этот период надо считать попытку Соколова овладеть городком Яновичи. Несмотря на то, что операция эта была подготовлена тщательно, а гарнизон городка незначителен, попытка окончилась полной неудачей для партизан. Весть о готовящемся нападении дошла до жителей, которые тут же оповестили немцев. Потери Соколова составили 69 убитых и около 100 раненых и взятых в плен.
Примером партизанского отряда, заранее организованного, может служить группа, оперировавшая в Ярославском районе Майкопского округа летом и осенью 1942 г. Организация отряда была поручена секретарю райкома Сергею Гриненко, ранее служившему в ВЧК, а потом в административно-партийном аппарате.
Отлично понимая, что среди казачьего населения, ненавидевшего со времен гражданской войны все советское, нельзя рассчитывать на поддержку, Гриненко, отобрав около 100 человек, начал энергично организовывать секретные базы для партизан в огромном Колосовском лесу. Ни одного казака, даже коммуниста, в свой отряд он не принимал.
Через несколько дней после прихода в лес все партизаны приняли присягу и подписали торжественно обязательство бороться с врагом, не щадя своей жизни.
Примерный текст присяги партизана выглядел так:
“Я, гражданин Великого Советского Союза, верный сын героического советского народа, клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство коварного фашизма. Если же по моей слабости, трусости или по злой воле я нарушу эту свою присягу и предам интересы народа, пусть умру я позорной смертью от руки своих товарищей”.
После занятия области немцами в отряд стали приходить бойцы и командиры, попавшие в окружение. Энкаведисты опрашивали их и передавали в трибунал, имевшийся в отряде.
В большинстве случаев трибунал приговаривал переданных ему бойцов и командиров к расстрелу.
Многие из них, не выдержав враждебного отношения партизан, пытались бежать, но эти попытки были сопряжены с большим риском: пойманных расстреливали. Только за первые два месяца (сентябрь и октябрь 1942 г.) расстреляли более 50 человек, попавших к нему в отряд и пытавшихся уйти.
В сентябре 1942 отряд напал на станицу Махошевскую, известную еще до войны своими антисоветскими настроениями и встретившую немцев как союзников и освободителей.
Гриненко расстрелял на площади старосту, бывшего коммуниста, выбранного старостой исключительно за свою, всем известную, честность и искренность. Затем расстреляли захваченные полицейских и жителей, которые открыто выражали свои антисоветские настроения. Затем комиссары отряда выступили с речами, предложив молодым идти в партизаны.
Все те, кто категорически отказался, были отобраны и тут же, на станичной площади, расстреляны.
Захватив имевшиеся на складе запасы продовольствия, партизаны погрузили их на подводы, и ушли в лес.
Партизаны Гриненко практиковали налеты на отдельные станицы и хутора района, расстреливали всех, так или иначе сотрудничавших с немцами, вели пропаганду в пользу советского строя и красной армии и уводили с собой молодежь под предлогом обязательной мобилизации.
В результате, отряд лишился всяческой поддержки.
К середине ноября 1942 г. запасы продовольствия в отряде иссякли, и среди партизан начался голод. Добывать продовольствие в это время уже было нелегко, так как отряды полиции, организованной немцами из казаков, оказались достаточно сильными, чтобы не выпускать никого из леса.
Между тем, краевой партизанский штаб Селезнева настойчиво требовал от Гриненко энергичных действий, угрожая в противном случае предать его суду военного трибунала.
Подчиняясь приказу, отряд Гриненко 15 ноября напал на немецкую часть, занимавшуюся восстановлением лесозавода на берегу реки Зерал. Немцы отбили нападение, партизаны понесли большие потери, что понизило боеспособность отряда.
В конце ноября немцы с помощью местной полиции предприняли облаву на Гриненко, захватили все партизанские базы продовольствия, сожгли лесозаводы в Колосовском лесу, служившие жилищами для партизан, а также захватили штаб.
Эти потери, голодное существование и наступившие холода вызвали еще большую жестокость Гриненко и энкаведистов, расстреливавших теперь партизан за малейшие проступки.
К концу 1942 в отряде оставалось не более 50 человек, и он, покинув Колосовский лес, вошел в состав партизанских отрядов, действовавших в другом районе.
Типичным представителем другой разновидности организаторов партизанского движения являлся секретарь райисполкома Дмитриевского района Курской области Ломоносов, более известный среди партизан под кличкой “Беспортошный”.
К весне 1942 отряд Беспортошного насчитывал около 2 000 человек, которые, разбившись на группы в 200-300 человек, расположились в лесах на участке Льгов-Брянск-Дмитриев.
Мужское население района призывного возраста было мобилизовано в отряд.
Осенью 1942 г. Беспортошный установил радиосвязь с Москвой. Под руководством парашютированных специалистов партизаны-колхозники, мобилизованные по приказу Беспортошного, построили около села Боброво аэродром, на который стали регулярно прилетать самолеты.
Немцы не предпринимали против него никаких мер, так как борьба с большим отрядом, находившимся в огромном лесу, требовала крупных сил.
Беспортошный редко нападал на немцев, стоящих за границами “партизанского края”, направляя свои удары против антипартизанских отрядов из местных жителей, полицейских и всех, сотрудничавших с немцами. Над наиболее видными из них проводились показательные суды, во время которых произносились пропагандные речи, перечислялись преступления немцев и восхвалялась советская власть.
В советско-германской войне не было единой линии фронта. Ее заменяли отдельные опорные точки. Между этими точками тянулись нередко обширные пространства "дикого поля", ничьей земли. Это не только облегчало свободу передвижения различным партизанским формированиям, но и привело к созданию необычных территориальных единиц -“партизанских” (или "антипартизанских") краев”.
Общей их чертой были попытки обрести независимость: у партизан - от московской власти, у антипартизан - от немецких оккупационных властей.
Бригада Науменко, возникла в январе 1943 г. в треугольнике между Днепром и Десной на север от Киева.
Немцы назначили Науменко начальником полиции деревни Ощитки. По мере того, как возрастал его авторитет, он все больше и больше использовал свое влияние в соседних селах.
Науменко написал немцам донос на соседних начальников, что они коммунисты. Бургомистр района, начальник полиции и несколько ближайших им лиц были арестованы и расстреляны, после чего Науменко объявил себя главой района, став с той поры ярым противником оккупантов. Он создал собственную армию численностью около 7 тысяч человек, но уклонился от связи с Центральным штабом партизанского движения.
Необычайность его армии была в том, что почти половину ее составляли насильственно мобилизованные женщины. Он хотел проводить совершенно самостоятельную политику, расширяя район своих действий и рассчитывая распространить их на значительную территорию. Науменко был фантазером.
Он начал мечтать о создании независимого государства.
Ему удалось создать свой “Партизанский край”, просуществовавший до мая 1943, когда его бригада была совершенно разгромлена казачьими частями, действовавшими на стороне немцев под командованием полковника фон Юнгшульца.
В районе Красное действовали отряды Воробьева, наполовину состоящие из уголовников, и отряды “сектанта” Семена, в прошлом священника, не желавшего подчиниться приказам Москвы. После занятия района советскими войсками все участники этих отрядов, после показательного суда, были расстреляны.
Другой пример - партизанский отряд полковники Нечаева, находившийся в Кричеевском лесу (на границе Белоруссии и Смоленской области). Когда в отряд прибыл уполномоченный от Центрального штаба секретарь Руденского райкома партии Покровский, Нечаев решительно отказался действовать по переданным инструкциям и создал для Покровского такие условия, что уполномоченный Центра вынужден был бежать из отряда. Перед приходом советских войск эта группа рассеялась из опасения быть привлеченной к ответу за неподчинение.
В конце 1942 г. в лесах, расположенных между Оршей, Борисовым и Могилевым, распространились слухи о появлении группы, ведущей одновременно борьбу с немцами, с партизанами и с карательными отрядами.
Летом 1943 в течение одного месяца “Черные вороны” напали на один из партизанских отрядов Линькова (расположенных в лесах между деревнями Смоляны и Леднищи к северу от Орши), освободили мобилизованных и уведенных партизанами молодых людей и девушек, вернув им реквизированный скот. Еще больше взбудоражилось население, узнав о прибытии в Оршу специального карательного отряда, и о том, что вожак “Черных воронов” послал командиру отряда предупреждение: если каратели будут вести себя по-прежнему, их накажут.
Карательный отряд, наплевав на предупреждение, сжег во время первой же операции несколько деревень, а жителей увел с собой или расстрелял. Через несколько дней в кинотеатре, где специально для карательного отряда был дан сеанс, произошел взрыв, жертвой которого стало несколько десятков карателей и три офицера. На другой день в городе появилось объявление, в котором говорилось, что взрыв был произведен “Черными воронами”, в отместку карателям за расправу с населением.
Командир “Черных воронов”, носивший фамилию Воронов, резко выделялся внешностью и поведением среди партизан.
Это был человек среднего роста, стройный, с серыми проницательными глазами, всегда подтянутый и чисто выбритый. Известно было также, что он не пьет, не курит, не позволяет себе никаких вольностей. До войны жил в Москве, был сыном известного хирурга. После окончания университета занимался научной работой, и ничем другим, кроме своих исследований, не интересовался. Неожиданная мобилизация, пребывание в армии, а затем плен, заставили Воронова в первый раз столкнуться с людьми, которых он раньше почти не знал, и с жизнью, о которой он почти не имел представления.
Воспользовавшись удобным случаем, он бежал.
В лесах около Борисова встретил нескольких партизан бригады Линькова и вступил в его отряд.
Благодаря личной храбрости и умению подчинить себе людей, он вскоре был назначен командиром взвода. Но и тут ему пришлось наблюдать такое, что вызвало в нем ярый протест. Бесчеловечное отношение партизан к населению и ненужная жестокость к врагу заставили его усомниться в своем решении.
В конце декабря 1942 года он с двумя десятками партизан ушел от Линькова, решив организовать новую партизанскую группу, чтобы защищать население и от немцев, и от партизан. Отряд, подчинявшийся ему, действовал, отчасти, по инструкциям из Москвы, но все же имел и свое особенное лицо.
Отряд Воронова оказался недолговечным. И партизаны, и крестьяне не чувствовали в нем “своего”, а, наоборот, считали чужаком, совершенно не похожим на всех остальных. То, что Воронов вел скромный образ жизни и временами был похож на аскета, еще больше подчеркивало это.
Эта война на два фронта на практике оказалась слишком эксцентричной.
Воронов обрел популярность, но не сумел поддержать ее никакими конкретными лозунгами. Он презирал демагогию - в те времена, когда она была хлебом насущным. Он хотел быть идеалистом в море крови, а его считали маньяком.
Окруженный со всех сторон врагами, потерявший возможность опираться на население, Воронов с каждым днем терял авторитет, и в ноябре 1943 был убит диверсантами, специально посланными для этой цели 4-м управлением НКВД.
Партизанский лес и оккупированные немцами города часто обменивались своими обитателями.
Из города в лес шел тот, кому угрожала расправа Гестапо, насильственный увоз на работу в Германию или невозможность жить дальше под немецким террором.
Из леса в город шел тот, кто риск нелегального существования под немецкими властями предпочитал самоуправству НКВД в отряде.
Поэтому и партизаны были разные, в зависимости от того, насколько они находились под контролем и в распоряжении Москвы. Были партизаны, которые обстреливали с опушки леса работавших в поле крестьян, поджигали деревни за их "сотрудничество с немцами", пользуясь темнотой, выходили из леса и стреляли по огням крестного хода вокруг церкви во время Пасхальной заутрени.
Но были и такие, у которых можно было найти убежище от немецкого преследования, получить помощь перебраться из города в город без необходимых документов и которые не накладывали за это никакой дани. Разница политических настроений, точнее, разница степени контроля НКВД в отдельных отрядах была столь велика, что нередко в лесах происходили между ними настоящие большие бои.
То есть, налицо - гражданская война
Сложилось парадоксальное положение.
Партизанские отряды, состоящие из антисоветски настроенных людей, должны были выполнять роль палачей по отношению к русским людям, так же точно антисоветски настроенным и, в той или иной степени, проявляющим эти настроения.
Понятие антисоветская деятельность и сотрудничество с врагом толковалось широко. "Врагом народа" и "предателей считался каждый, кто оставался вне досягаемости НКВД и не принимал участия в борьбе за возвращение советской власти.
Советская пропаганда называла население "братьями и сестрами во временно занятых немцами областях".
В этом названии больше поэзии, чем истинного отношения советского правительства к оставшейся у немцев части народа
На практике советская власть рассматривала этих братьев и сестер, как лютых врагов.
Против них, чаще, чем против немцев, и направлялось оружие партизан9.
Продолжение следует
- Из 2 тома книги "Власов".
- ЦАМО СССР. Ф.353.Оп.5864.Д.1.Л.2. .
- При составлении таблицы использованы данные, имеющиеся в книгах: М.Н. Ники-тин, Партизанская война в Ленинградской области, Госполитиздат, 1943; И.Козлов, Люди особого склада. "Молодая гвардия", 1952; П. Игнатов, Записки партизана, Гос-издат, Москва, 1951; А.Фадеев, Молодая гвардия, "Советский писатель". 1947; ГЛиньков, Война в тылу врага, Госиздат, Москва, 1951; ВЛивенцов, Партизанский край, "Молодая гвардия", Ленинград. 1951; И.В.Козлов, В крымском подполье. "Советский писатель", Москва, 1952; В.Андреев, Народная война, Госиздат. Москва. 1952; И.Козлов, В городе русской славы, "Молодая гвардия", 1950; Д.Н.Медведев, Сильные духом. Воениздат., Москва. 1951; П.Вершигора, Люди с чистой совестью, "Советский писатель", Москва, 1951; А.Федоров, Подпольный обком действует, Воен-иэдат., Москва, 1950; Илья Амурский, Друзья с Лембиту, Госиздат Эстонии, Таллин, 1950; Памятка партизана. "Молодая гвардия", 1942; Нюрнбергские протоколы; W. Gorlitz, Der zweite Weltkrieg и ряд газет, издававшихся во время войны на оккупиро-ванной территории.
- П.А.Судоплатов. Разведка и Кремль. М., 1996, с. 151
- Выступление Н.Н.Рутченко на Кофнеренции по истории партизанского движения в 1953 году в Инстиуте изучения СССР. Архив автора
- А.Ф.Федоров. Подпольный обком действует. М., 1950, с.47
- Материал взят из архива 83 пехотной дивизии, отдел 1С. АО.
- С.А.Ваупшасов. На тревожных перекрестках. Записки чекиста. М., 1988, с. 241
- Остальные ссылки - в книге "Власов",том второй, которую можно приобрести в издательстве "Мосты" (см. Лебедь № 516 от 25 февраля 2007 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий