"Дмитрий Соколов уже давно находился в разработке у спецслужб. Готовился теракт в Волгограде ещё с сентября"

Обстоятельства жизни и смерти Дмитрия Соколова столь чудовищны, что их обсуждение либо должно стать центральным событием в политической жизни страны, либо такой страны вообще уже не существует.
Часть I
Сначала выдержка из моего текста "Лжедмитрий" от 29/10/13:
В центре волгоградской легенды находится Дмитрий Соколов, "гражданский муж" шахидки Зияловой. Каждый день наши славные органы духоподъемно сообщают нам, что кольцо преследования вокруг неуловимого главного подрывника махачкалинской диверсионно-террористической группировки неумолимо сжимается и вот-вот он будет схвачен. Интересно кому его повезут связанным на вертолете показывать. Неужели Самому в Сочи?
Только зачем это кольцо такими героическими усилиями теперь сжимать, холодноголовые вы наши, если вы сами же его и разжали? Он был уже в ваших чистых руках. Вы сами об этом рассказали, выложив в интернет его фотографии в фас и профиль при задержании, детали его перемещений, записи разговоров боевиков.
Человек, задержанный органами как подозреваемый исламистский боевик, может оказаться живым и невредимым на свободе только в одном качестве — в роли завербованного агента спецслужб.
Как с десяток бесланских боевиков, включая одного из их главарей Ходова, выпущенных из тюрем и изоляторов незадолго до теракта. Как оставшийся в живых(!) террорист Норд-Оста, успевший затем дать интервью "Новой газете", и только после этого ликвидированный.
Поэтому и неудивительно появление уже через несколько минут после волгоградского теракта массы сведений не только о Соколове, но и о его "гражданской жене", начиная с чудом уцелевшего новенького паспорта с фотографией в хиджабе и до огромного массива видеонаблюдений.
В свете этих обстоятельств наиболее вероятными представляются сегодня две версии волгоградской трагедии:
  1. Теракт сознательно совершен российскими спецслужбами c использованием своих агентов. После "учений" в Рязани, после странных обстоятельств терактов в Беслане и на Дубровке в этой версии нет ничего сенсационного или шокирующего. Она, к сожалению, скорее рутинная.
  2. Благодаря преступному разгильдяйству российских спецслужб теракт совершен их агентами, вышедшими из-под контроля.
Именно во второй версии старательно пытался убедить ведущую программы "Неделя" М. Максимовскую заслуженный волгоградский чекист Сергей Воронцов: "Да, он был задержан, его контролировали, но не могли же мы уследить за каждым его шагом".
Часть II
Сегодня мы вынуждены уже определенно выбрать версию №1. В этом может убедиться каждый, просмотрев внимательно на сайте "Комсомольской правды" видеоматериал Юрия Плавского "ФСБ взрывает людей", (можно найти его в интернете, если он уже удален с сайта) и, прочитав там же путаные показания руководителя СУ СКР по Волгоградской области г-на Мурзаева, пытающегося опровергнуть Плавского. Делайте выводы сами. Редакция КП их уже сделала, судя по ее гениально-простодушной фразе, вынесенной мной в эпиграф.
Как и провидчески докладывал 8 ноября Мурзаев, Дмитрий Соколов "скрывался" в Дагестане, был, согласно сведениям, как обычно прекрасно информированной г-жи Латыниной (о них подробнее ниже), "арестован" (в который раз!) в Махачкале. Затем он как мешок было заброшен вместе с четырьмя неизвестными в какой-то дом на окраине города, в котором им всем согласно разработанному сценарию суждено было умереть в прямом эфире федеральных телеканалов "в процессе задержания".
Все это было само по себе достаточно омерзительно. Но чекистские креаклы на этом не остановились и обогатили свой традиционный репертуар двумя уже запредельно сатанинскими новеллами. Во время расстрела Соколова, он в промежутках между выстрелами, умудрился дать подробные показания, взяв на себя ответственность за организацию и проведение теракта. Убийцы, которые сами привезли человека на место казни, заставили его несчастную мать разговаривать с ним по телефону, умоляя его сдаться, чтобы сохранить жизнь.
"Владимир Владимирович, а у Вас была мать?", — хотелось бы спросить у верховного главнокомандующего всех наших силовых структур.
Что касается внимания Латыниной к волгоградскому теракту, то оно очень показательно. Нет ни одной скандальной ситуации связанной с российскими спецслужбами – взрывы домов, "учения в Рязани", Волгоград, процессы Сутягина, Френкеля, Кузнецова, Развозжаева, Фарбера, по которым она не высказала бы свою авторскую позицию, настойчиво и упрямо возвращаясь к ней неоднократно на протяжении многих лет. И по какой-то необъяснимой случайности эта позиция всегда совпадает с социальным запросом спецслужб, а их жертвы растаптываются ею с какой-то болезненной и не женской жестокостью.
Выстраивается эта позиция по одной и той же нехитрой психологической схеме. Проиллюстрируем ее на свежем волгоградском примере.
Шаг 1. Спецслужбы подвергаются резкой беспощадной гражданской критике. Завоевывается доверие читателя к независимому эксперту:
"степень деградации наших правоохранительных органов дошла до того, что, взяв настоящего террориста, они решили, что вот это слишком не героично, что его взяло гражданское население в тот момент, когда он снимал теракт, а надо что-нибудь такое, вот, операцию, ликвидацию, провертеть дырочки, ну, это даже не просто позор. Ребят, а потом вам никто не верит, потому что вы на ровном месте врете, чтобы провертеть себе лишнюю дырочку".
Шаг 2. Доверие капитализируется в тезис, в котором в данный момент отчаянно нуждается попавший в информационном поле в неприятное положение коллективный куратор:
"как вы понимаете, я совершенно не считаю, что у нас там подстраиваются взрывы в Волгограде или что-то в этом роде."
Функция Латыниной во всех этих историях – чистильщика — подчищать за спецслужбами наложенное ими дерьмо.
Самое большое дерьмо было наложено в Рязани, где приехавшие из Москвы офицеры были блокированы местными силовиками при попытке взорвать гексогеном жилой дом. Подчистить почти невозможно. Посмотрите, однако, как виртуозно — на грани провала — она справляется с этой mission impossible:
Когда офицеров практически поймали с поличным, им не осталось ничего другого, как нести какую-то чепуху о том, что в мешках сахар, и про "проверку бдительности". Тогда единственное, что могло спасти репутацию режима и лично Путина, — это немедленное увольнение Патрушева и гласный суд над всеми, кто был причастен к очковтирательству, переходящему в терроризм.
Великолепная работа. Шаг 1 переходит в шаг 2 только в одном слове в конце тирады. Завороженный обличительным пафосом публицистки, читатель заглатывает наживку: оказывается это был не терроризм ФСБ, а ОЧКОВТИРАТЕЛЬСТВО ФСБ, внешне как бы переходящее в терроризм.
С тех пор прошло 14 лет. Спасать репутацию режима и лично Путина поздно. Репутация у них давно сложилась и вполне их устраивает. А гласный суд над террористами во власти и их пособниками идет. И каждый из нас выносит свой приговор.
Андрей Пионтковский